Чертог
Шрифт:
Содержимое стопки ушло в горло.
– Эх, вспомнил ту женщину, что выходила меня. Видишь какой я урод, даже имени старухи не помню, а ведь она была заместо матери. В общем, говорила она, что если человек умирает ну… неправильно, то он никогда не будет в покое. Такой мертвец навсегда остается в месте, где погиб и обречен на нескончаемые муки. Пусть лучше своим ходом уйду, чем вечность топтать здешние коридоры. Правильно же рассуждаю? Ты, мух, свободен. Улетай поскорей и никогда не возвращайся. В мире полно хороших мест, так живи там. Подумать только… веселые города, благоухающие долины, а этого морока лучше и не знать вообще. Я порой задаюсь вопросом: место портит
Привратник заглянул в кувшин и нашел его пустым.
– Ну-ка прислушайся. Грузный шаг – это графу не спится. Жалко мне господина, ведь он в одиночку держит все на своих плечах.
Убрав кувшин под стол, рука потянулась к стопке мухи, но осеклась и оставила ее чернобрюхой.
– Таких сильных людей очень мало. Не думаю, что кто-нибудь другой справится с обязанностями нашего графа. Тут нужен сильный характер. Нужен такой человек, который сможет не только противостоять натиску со стороны замка, но и обуздать его. Это, знаешь ли, не каждому сопляку под силу. Я бы не смог. Если такой человек не найдется на смену господину, то беды не миновать.
Сквозь стену до слуха привратника едва донесся загадочный звук. Движимый любопытством, толстяк встал и подошел к окну. Горизонт уже окрашивался в багровые цвета, а травинки покрывали крошечные капельки росы. Ничего особенного не происходило. Привратник вытер нос и прищурил пьяные глаза. В дали он увидел дрожащие верхушки елей и нависшие над ними ночные тучи. Отчего-то стало жутко.
Тихий скрежет не прекращался. Мужчина скользнул лицом в сторону и попытался заглянуть вдоль стены. Щербатая колонна загораживала вид, поэтому все попытки обнаружить некий объект оказались тщетными. Настороженный привратник приоткрыл дверцу своей коморки и бегло осмотрел полумрак главного холла. Никого не заметив, он на цыпочках вышел из убежища и подкрался к запертым воротам. Смотровая створка недовольно прошипела, но все же высвободила прямоугольную щель. Привратник припал к ней и ощутил пронзающий глаза холод. Поправив тканевую шапку, он внимательно изучал поверхность холма, песчаную дорожку и колыхающиеся кусты. За долгие годы толстяк прекрасно запомнил весь рельеф площадки перед замком и по одному движению можжевеловых колючек мог определить силу ветра. Сегодня колючки застыли в ступоре. Выскальзывающие из-под шапки мочки ушей неприятно покалывало. Хмельная завеса отчего-то рассеялась и лишь усугубила тревожное состояние.
По коже лавиной вздыбились волоски, когда подрагивающий привратник разглядел поднимающуюся на холм голову. Она медленно росла, обретая шею, длинные неопрятные космы и ряды выпирающих мышц. Неведомое существо ползло по желтому песку, пока не превратилось в измотанную лошадь. За ней волочилась повозка, на которой расхлябанно склонился человек. Половину его головы закрывал жесткий воротник, который дополнительно придерживался бледной рукой возничего. Не дожидаясь, пока лошадь остановится, привратник собрался с силами и выкрикнул:
– Кто едет?
Голос прозвучал хрипло и неуверенно, но это ничуть не смутило экипаж. Ответа не последовало. Толстяк напрягся, что даже ноги вспотели.
– Что там, Шиферс? – громыхнуло в спину привратнику.
Резко развернувшись, мужик в шапке увидел округлый силуэт графа, стоявший в двадцати метрах от него, опершись о колонну. В сонных глазах открыто читалось безразличие, а спутанная борода раздувалась от тяжелого дыхания.
– Господин, неизвестная повозка прибыла, - поклонился привратник, - ничего не отвечает. Эй, кто едет?
– Майлз Грайвер, - донеслось с телеги.
– Кто? – приглушенно переспросил Шиферс.
– Сын графа.
Привратник повернулся в сторону бородатого господина и вздрогнул, встретив его взгляд в трех шагах от себя.
– Прошу прощения, но это ваш сын.
– Майло? Отпирай чертовы ворота! Я хочу убедится, что это правда он.
Зашуршав засовом, Шиферс обмякшими руками потянул на себя дверцу и через несколько секунд залил серым светом каменный пол. Граф подался к выходу и в ночной рубахе вышел навстречу повозке.
– Сынок, покажи мне свое лицо.
Фигура отстранила от воротника руку и выпрямила сутулую спину. Смятение.
– Такой взрослый. Дай же тебя обнять.
Майлз слез на землю и с нежеланием прижался к горячему телу отца.
– О Боги, Шиферс, какой же он взрослый! Мои глаза давно не видали слез, но сейчас они так и хлещут. Ах, сентиментальный старик! Шиферс, лети в конюшню, а я оповещу Силентиум о грандиозном возвращении.
– Постой, отец. Надеюсь, ты не рассердишься, если я скажу, что привез с собой кое-кого.
– Как? Где?
Юноша махнул рукой на гору тряпичного хлама.
– Что за глупости, я только рад этому! Ну, хватит попусту мерзнуть. Сегодня несколько прохладно, не замечаешь? Ай, ну ты же в дороге невесть сколько. Не обращай внимания, я очень волнуюсь. Надо же… приехал! Заходи скорей, не гость же. Дай расцелую!
После крепких объятий, граф, словно мальчишка, побежал в глубину замка, не переставая вопить и хохотать. По правую сторону от ворот, из комнатушек высовывались недоуменные лица, а в самом темном коридоре сверкнули стекляшки чьих-то круглых глаз.
– Лидия, о любимая графиня, наш Майло вернулся! Слушай же, слушай.
– Абрахам, пожалуйста, меня всю ночь колотит.
– Но Майло же приехал, да не один.
– Умоляю тебя. Помоги встать.
– Да, да, кончено. Вот, аккуратней.
Графиня оперлась о крепкое плечо и дрожащими коленями взгромоздилась на медвежью шкуру.
– Дай мне переодеться. Я спущусь через пару минут.
– Отлично, если понадобиться помощь – только позови.
– Иди пока Майлз не испугался твоих криков и не сбежал. И посмотри, что там за дружок. Хильда, подавай платье.
Перепрыгивая через ступеньки, граф спускался по центральной лестнице, перебирая пухлыми пальцами по перилам. Уже зажгли свечи, поэтому в холле было светло и уютно. Внизу собралось шумное столпотворение, в центре которого то и дело мелькали темные волосы. Узнав в обладателе роскошной, хоть и сальной шевелюры, сына, граф использовал их в качестве ориентира. Собираясь в очередной раз обнять Майлза, он пробежал мимо расступающихся людей и едва не запутался в ногах. Остановившись, граф растеряно вытаращился на темные волосы, которые венчали румяное девичье лицо. Все разом смолкли, поглядывая на господина. Складки век графа расползлись, обнажив белки глаз с их рубиновыми прожилками. В томной тишине находиться было ужаснее, чем в радостном гуле. Девушка стеснительно опустила ресницы и щипала внешнюю сторону кисти. Вперед выступил Майлз.