Чертог
Шрифт:
– Знаю.
Повисла минутная тишина.
– Ну, ладно, занесло меня, прости. Конечно, бывают и исключения. Но, я же не просто так это говорю. На личном опыте проверено. Ухаживал я, значит, полтора года тому назад за одной девицей, Катериной звали. Вся из себя ладная: и наружностью приятна и мозги умом блистали. Так хорошо у нас все было, что и не верю уже. Понимаешь, сидели мы на крыше «Колеса фортуны», любовались рассветом. И молчали. В том молчании эмоций было больше, чем во всех придуманных в мире словах. Она сидела кротко, вытянув шейку и подставив ее
– Потише, Габриэль.
– Да, опять занесло. Не умею я себя контролировать. Ты если увидишь, что стал я загоняться, сразу бей по роже, того и остудишь пыл.
– В таком случае тебя выгонят за вечно синющее и отекшее лицо.
Оба рассмеялись.
– Не упускай ее, слышишь, - непривычно мягким голосом прошептал Габриэль, - век жалеть будешь. Вот что лучше скажи мне: ты собираешься на лекцию магистра Сакласа?
– Подумывал над этим. Да, определенно стоит сходить.
– Вот и отлично, расскажешь мне вечером все в деталях.
Майлз хотел было возразить, но не успел и слова вставить.
– После заката буду ждать тебя в таверне «Белая лошадь», посочувствуем моему отцу за кружкой – другой. Откажешь – обижусь. Все, пора бежать.
В просторной комнате небогатого дома, где проводилась лекция, собралось не так мало учеников, как ожидалось. Все они расселись полукругом на колени или пустые мешки, не смея прервать магистра даже посторонней мыслей. Статный мужчина стоял перед импровизированным пюпитром и громко зачитывал строки переведенного с латыни текста. Лицо его было настолько сосредоточено, что аж глубокие морщины проступили на лбу.
– Любое зло берет свое начало из человека, в дальнейшем распространяясь в эфире. Зло не имеет определенной формы: это дым, это жидкость, это шар. Совершит ужасную ошибку тот, кто будет противостоять злу, пытаться одолеть его. Ударьте по шару, ударьте по злу, и оно распадется на два шара, на два равноценных зла. Разгоните дым, и очищенное место он вновь заполнит собой. Смолянистый черный шар невозможно одолеть. Соприкосновение со злом сулит от легкого загрязнения до необратимого поглощения им. Единственное средство борьбы, это изоляция, путем применения энергии противоположной. Но знайте, что для нейтрализации одного сгустка тьмы потребуются десятки, сотни и тысячи сгустков света. Свет разгоняет тьму, но она лишь расползается, ибо полностью уничтожить зло невозможно.
Зло жаждет завладеть душой, так как это питательная среда для взращивания потомства. На чистом поле паразитируют гнев, жестокость, лень, зависть. Обглоданное то, что было душой еще живо, но только не сам человек, его можно считать мертвым. Но лишь считать. Прошу вас не причислять смерть к проявлениям зла. Убийство – это зло, смерть же – неразлучная спутница жизни, к которой нужно относиться с почтением.
Отвечайте на зло добром, и тогда я смогу считать, что не напрасно создал вас.
Таверна «Белая лошадь» вечерами собирала контингент, состоящий, в основном, из законченных забулдыг и праздных студентов. Это было место неприятное, всегда грязное и неприбранное. За разбавленную выпивку и испорченную еду хозяин заламывал непомерно большие цены. Однако эта таверна была одним из немногих заведений в городе, где принимали школяров, оттого она и была популярна в особых кругах.
Майлз сел рядом с Габриэлем, попивающим пиво и пересчитывающим последние монеты.
– Пожалуйста, не просади все отцовские деньги, - кряхтя, опустился на табурет Грайвер, - отложи хоть сколько-нибудь на потом.
– Обязательно, дружище. Как поживает господин Саклас и мысли великих?
– Скверно. Философствования на тему природы зла плохо сказываются на мне. Слишком страшно чувствовать себя беззащитным.
– Оставь это проповедникам. Наши жизнь проста и в ней нет места обдумыванию каждого шага и его последствий. Вот, выпей.
Габриэль пододвинул к другу полную кружку. Тот нехотя присосался к пойлу и сделал несколько крепких глотков.
– Погляди-ка на этих павлинов.
Юноша указал на сидящих в углу хохочущих студентов, облаченных в цветастые одежды.
– Мерзкие, блаженные и самодовольные слюнтяи, - продолжал Габриэль, - благодаря их компании вечер безнадежно испорчен.
– Сейчас получишь в морду, - шутливо предупредил Майлз, но приятель воспринял слова всерьез.
– Я спокоен. Спокойнее Геклы.
Габриэль отвернулся и снес серебряную башенку из монет. Со стороны угла раздался громогласный возглас:
– Господа, господа, у меня родился сын! Милостивый государь, - обратился юноша с красивым лицом к лупоглазому хозяину таверны, - неси все свое лучшее пиво. Пейте, пока не полезет обратно! Всех угощаю.
Габриэль стукнул кулаком по столу и резко встал.
– Заткнись, Калеб Сайгон! Здесь отдыхают порядочные люди, а свою щедрость можешь засунуть куда подальше.
Радостный юноша опешил.
– Прошу не оскорблять новоиспеченного добротного папашу, - путаясь в словах, соскочил с места краснолицый пьяница, - навешу и не моргну.
Майлз попытался усадить разгоряченного друга, но тот отмахнулся.
– Решим проблему на месте, - отрезал аристократ Сайгон.
– Без гербов и почестей? – ядовито бросил Габриэль, - ваш брат подтереться самостоятельно не может, что уж говорить о «решении проблем».
– Пива тащи! – прикрикнул на хозяина другой захмелевший мужик.
– Что-то будет.
Внесли пять открытых бочонков. Черпак в мгновение ока наполнял кружки.
– Попрошу не выражаться, касательно нашего брата, сумасброд.