Чертополох и золотая пряжа
Шрифт:
Мари тяжело вздохнула. Объяснить госпоже, сколько та всего важного пропускает, потакая надуманной добродетели? Нет, не станет. За такое и по щекам схлопотать можно. Лучше уж она, Мари, сама сходит в мыльни. Вдруг кто из благородных без спутницы окажется и будет рад тому, что ему угодливая служанка разомнет натруженные плечи. А если удастся услышать, чего полезного и госпоже передать, так вообще замечательно. Ведь пока Айлин подле короля, то и Мари не пропадет.
Банный пир проходил в обширном зале под первым этажом замка. В полутемной мыльне витали мелодии и дурманящий запах дичи. Гости оставляли одежду на специальных
— Поможешь помыться, красавица? — эрл Гарен, старший лесничий, подозвал Мари. Служанка кротко улыбнулась и поклонилась. Все складывалось как нельзя кстати. В честь удачной охоты мужчина сидел в королевской бадье. Рядом расположились оба величества и лэрд Сомерленд с супругой.
— Конечно, господин. А еще у меня есть прекрасное мыло из Средиземноморья, сделанное на основе трех масел. Хотите, я натру им вашу спину?
— Я, кажется, отослала тебя из замка, — королева бросила на Мари гневный взгляд.
— Меня приняла на службу тан Киркоулл, — служанка склонила голову, наблюдая из-под ресниц за полыхнувшей гневом Гинервой. Дернуть львицу за усы оказалось на удивление приятно.
— Где же моя невеста? — поинтересовался король.
— Ооо, ваше величество! Пока вы добывали этого славного кабана, леди Айлин угодила в яму со змеями. Не переживайте, ни одна из них госпожу не укусила. Леди оказалась на редкость искусна в сцеживании яда.
— Змеиный яд крайне полезен и мало кто в королевстве может собирать его! Вам несказанно повезло с супругой, сир, — лэрд Сомерленд одобрительно покачал головой, а леди Сомерленд спрятала улыбку в чаше с горячим сидром.
— Все это хорошо, но где моя будущая жена?
— Она утомилась, ваше величество. Сначала ночь за прялкой, после неистовая охота, борьба со змеями и, наконец, сон в общем шатре на кроватях без перины. У бедняжки вся спина в синяках! Как пришла, обмылась, так и уснула, едва голова коснулась подушки.
— Очень жаль. Передайте леди Айлин, что я был чрезмерно расстроен ее отсутствием.
Мари кивнула, налила из бутылочки немного мыла, за которое в свое время отдала месячное жалование, и принялась растирать его по каменным плечам лесничего. Мужчина довольно потянулся.
— Эрл Гарен, — король с удовольствием наблюдал за разомлевшим вассалом, — как обстоят дела с вырубкой Бернамского леса?
— Как и было завещано вашим батюшкой, в наказание за похищенное королевское дитя каждый год вырубаются священные деревья сидов. В прошлом году мы очистили восточную часть леса от дубов. В этом планируем вырубить южную часть от ясеня. Тонкие деревца пойдут на луки, а на широкие доски поступил заказ из Ксимулского замка. Хотя откуда у нас толстый ясень?! Тридцать лет лес изводим, скоро ни одного священного деревца не останется, — Гарен задумчиво потер подбородок, — за остальным мои люди внимательно следят. Молодняк сами рассаживаем. Валежник и сухостой расчищают крестьяне.
— Добро, — Гарольд взял кусок кабана и, погруженный в свои мысли, положил его в рот. Вкус был странный. Ни одна свинина, будь то дикая или домашняя, не походила на это. Нежное мясо буквально таяло во рту, оставляя на языке едва заметную
«Не может быть дикий кабан таким нежным, каким бы искусным ни был повар. Проклятые сиды!.. Посмотрим, как они заговорят, когда на их холмах не останется ни одной травинки. Тогда, быть может, она сама придет просить меня». Шею запекло, король провел по ней рукой. Под пальцами четко нащупался выпуклый шрам. Гарольд, холодея от ужаса, опустил глаза на свой живот и едва удержал кубок в дрогнувших пальцах. На боку белел криво заросший рубец от кабаньего бивня. Король сглотнул и поднял хмурый взгляд на своего лесничего.
— Эрл Гарен, я бы хотел, чтобы вы начали полную вырубку Бернамского леса. В первую очередь — со стороны этого замка. Город вокруг растет. Людям нужны пашни и пастбища.
— Но, Гарольд! — королева всплеснула руками, от чего брызги полетели во все стороны. — Мы с тобой не обсуждали это! Такой серьезный шаг, все нужно хорошо обдумать.
— Вот и обдумайте, матушка. Не зря же ваши высокие лэрды брэ просиживают в зале совета.
Королева гневно взглянула на сына. Его неуместное своеволие злило. И ведь понятно, откуда рога растут. Спакона и ее глупое предсказание о конце правления. Заморочила юнцу голову шарлатанка! Ведь и так понятно, что никакая магия холмов не может оживить обычные деревья и привести их под стены замка, а священные все вырублены. Сиды слабы и разрозненны. Их власть поделена на два двора, и правит тот, чья пора, в зависимости от времени года, наступила. Только в дни прихода короля Дуба и короля Остролиста они могут встретиться. Могут, но не хотят.
Гинерва думала, что хорошая охота отвадит сына от идеи рубить лес, но не тут-то было. Славная добыча не спасла деревья от дурной прихоти короля. Напротив, вернувшись, он укрепился в своей мысли. Однако спорить с правителем при вассалах дурной тон. Поэтому королева скривила губы в пародии на улыбку и произнесла:
— Сын мой, оставь серьезные дела до утра и отдайся магии праздника. Сегодня к нам прибыл скальд Льюис Молчун. Он не успел на вчерашний пир и Самхейн провел вне домашнего огня.
Гарольд удивленно поднял брови и подозвал скальда поближе. Даже в скудном свете было видно, что человек совершенно сед и болезненно бледен. В руках он сжимал тальхарпу[1].
— Здрав будь, Льюис мак Дьюол! — пробасил король, заставляя воду в бадьях подняться волной.
— И ты живи во здравии сотни лет, правитель семи островов, — едва слышно прошелестел скальд.
По залу прошлись редкие смешки. Не каждый день встретишь песнопевца, которого мыши под полом перекричат. Но короля, кажется, ничего не смущало.
— Скажи, не ты ли был со мной в походе, когда восстали южные земли?
— Да, ваше величество, — голос скальда был все так же тих и невзрачен.
— Помнится мне, тогда твои волосы были цвета летней пшеницы.
— Верно, сир, но все поменялось вчера ночью. Я не успел до заката вернуться домой и не был впущен ни в одно жилище. Всякий страшился открыть даже ставни, ибо сиды в эту ночь покидают холмы. Но не мне бояться волшебного народа, ведь я играл в их подземных залах семь дней, а когда закончился славный пир и меня с дарами отправили наверх, то оказалось, что прошло семь долгих лет.