Чертова дюжина

Сербин Иван Владимирович

Котов вспомнил о том, что сказал ему эксперт: «Заменить запал ударного действия на электрический сможет любой хорошо обученный сапер. Даже не имевший ранее дела с ядерными минами. Все зависит от того, насколько разумен руководителе группы, кому он отважится доверить столь ответственную работу и, разумеется, от того, какими ресурсами обладает группа». Однако сейчас Котов не произнес этого вслух. Не надо усугублять и без того аховое положение.

— Вы не просчитывали, каков может быть возможный ущерб, если террористы осуществят угрозу?

— Наши службы разработали несколько вариантов закладки фугасов. В самом худшем случае общая площадь радиоактивного заражения составит порядка трехсот квадратных

километров. — По залу прокатился ропот. — Однозначно можно сказать только одно, — повысил голос Котов. — Если фугасы все-таки будут взорваны, даже при самом благополучном исходе дела Москва превратится в огромный радиоактивный могильник. Убытки, связанные с этим, лучше подсчитать экономистам. Наши рекомендации, — подвел он итог разговору, — немедленно вводить чрезвычайное положение, срочно начинать эвакуацию граждан, соглашаться, по крайней мере пока, на требования террористов и в ходе переговоров попытаться установить их местонахождение, состав группы, понять психологию. Кроме того, наши эксперты настаивают на вашей немедленной эвакуации и на вывозе кремлевских запасников. Есть подозрение, что фугасы — отвлекающий фактор в готовящемся на вас покушении.

— Они могли просто взорвать мины и разнести Кремль. Зачем было сообщать о фугасах? — спросил представитель МВД.

— Возможно, это как-то связано с планом отхода, — ответил Котов. — Больше, к сожалению, мне сказать нечего. Это все. — Он закрыл папку и опустился в кресло.

Сидящий рядом представитель ФСБ, одетый в гражданское даже сейчас, одними губами произнес:

— Хорошо, майор. Обстоятельно и четко.

Котов кивнул.

— Значит, чрезвычайное положение? — Президент посмотрел в окно. «Сердечный приступ», — вновь возникла в голове спасительная мысль, но он тут же отогнал ее прочь. — А что думает по этому поводу Министерство обороны?

Представитель Министерства обороны вздрогнул, словно у него над ухом взорвали хлопушку, затем кивнул:

— Приведенные майором доводы вполне убедительны. Конечно, неплохо было бы еще раз все тщательно просчитать, обдумать, но, боюсь, у нас нет на это времени. Со своей стороны, мы готовы обеспечить эвакуацию и правопорядок на улицах силами Таманской, Кантемировской и Тульской дивизий. Естественно, при поддержке Министерства внутренних дел и дивизий, находящихся в подчинении ФСБ.

— Псковская и Рязанская десантные дивизии, — вступил в разговор представитель ФСБ, — уже на подходе к Москве. Они будут в городе самое позднее через час.

Представитель МВД тоже кивнул.

— Три полка внутренних войск идут из Истры и Клина. Минут через двадцать они будут в назначенной точке. Мы задействуем также силы ОМОНа, СОБРа и ОДОНа из Балашихи. Они будут приведены в полную боевую готовность в течение десяти минут с момента введения чрезвычайного положения.

— Так. А что скажет Министерство по чрезвычайным ситуациям?

— Мы подняли по тревоге группу специального назначения, спасательные отряды, сейчас расконсервируются САПР. [5] Конечно, нам хотелось бы надеяться, что удастся обойтись без их участия, но… Еще два отряда работают на Курском вокзале. Все пожарные службы приведены в полную боевую готовность. Мы планируем отвести их в безопасные районы, за пределы окружной дороги.

5

АПР — средства аварийно-поисковых работ.

— Хорошо.

Самоуверенный румяный тип в костюме-тройке и полосатом галстуке, сидящий по правую руку от Президента, открыл папку, набросал пару записок и положил их на стол. Так, чтобы Президент легко мог прочитать.

Тот пробежал написанное

глазами и перешел к следующему пункту совещания:

— А как обстоят дела с медицинскими службами?

Представитель Минздрава поднялся с места.

— В настоящий момент мы в срочном порядке освобождаем два десятка подмосковных больниц. Пациенты перевозятся в другие госпитальные заведения. Через час-полтора стационары будут готовы принять первых раненых, если, конечно, таковые появятся. Уже налажен подвоз необходимых медикаментов, перевязочных средств, индивидуальных аптечек.

— Что по линии гражданской обороны? — вступил в разговор советник Президента.

В эту секунду Котову показалось, что Президент впервые с облегчением перевел дух, словно сейчас этот румяный крепыш взял на себя всю ношу ответственности.

— Все подразделения гражданской обороны приведены в боевую готовность, — ответил пожилой одышливый полковник. — Однако я полагаю, ни для кого не секрет, что более восьмидесяти процентов бомбоубежищ, размещенных на территории Москвы, не могут быть использованы по прямому назначению. Имеют место технические неполадки, акты прямого вандализма. Я подавал рапорт в прошлом году. Только двенадцать процентов бомбоубежищ могут нормально функционировать.

— Сколько народу вы можете разместить в бомбоубежищах? — хищно осведомился советник.

— Не больше четырехсот тысяч человек.

— Это неслыханно! — Румяный посмотрел на Президента, но тот лишь вяло махнул рукой: «Какая, в сущности, сейчас разница?» — В любом случае огласки избежать не удастся, — подытожил советник. — Надо составить текст официального заявления.

Котов видел, что Президент мрачнеет все больше и больше. Казалось, еще секунда — и отчаяние яростно выплеснется наружу. Он представил себе, как этот пожилой человек, глава государства, ударит кулаком по крышке стола и закричит так, что в зале зазвенят стекла: «Какое официальное заявление?»

— Огласку можно свести к минимуму, — громко сказал Котов, поднимаясь.

Двадцать пар глаз обратились к нему. Даже сам глава государства воззрился на майора Федеральной службы безопасности с надеждой. Похоже, всем сидящим в этом зале казалось, что стоит Котову щелкнуть пальцами, и террористы канут в небытие, бомбы растают в воздухе, угроза рассеется, словно ночной кошмар.

— Мы посоветовались с начальством, — спокойно продолжал майор, — и составили перечень необходимых мероприятий. Я могу зачитать?

Президент посмотрел на начальника ФСБ.

— Огласки действительно можно избежать?

Тот, пока еще даже не зная, о чем будет говорить Котов, тряхнул головой.

— Совсем избежать — вряд ли. Но свести к минимуму — наверняка.

— Читайте, — кивнул Президент.

— Во-первых, ни в коем случае не следует прерывать работу радио и телевидения. По всем программам должны транслироваться передачи, запланированные ранее. Таким образом паника будет локализована внутри Москвы. Предлагаем подать общение с террористами под видом какого-нибудь телемоста, нудного шоу, чего-нибудь подобного. С публикой в зале, ведущими, рекламой. Все, кто включат четвертый канал, увидят всего лишь замену. По «Орбитам» пустим фильмы или записи старых передач. Необходимо изолировать репортеров и операторов, знающих о существовании бомб. Разумеется, их достаточно много, но полностью изолировать понадобится двоих-троих. Остальным же придется пока поработать под строгим наблюдением наших оперативников. Абсолютный запрет на подачу в эфир любой информации, так или иначе касающейся фугасов. Вплоть до привлечения к уголовной ответственности за саботаж. Изъять все материалы, непосредственно указывающие на существование ядерных фугасов. Текст общения с террористами следует максимально закамуфлировать. И никаких экстраординарных мер.