Чертова дюжина
Шрифт:
— Ясно. — Котов взглянул на Беклемешева. — Зиновий, собери группу, человек пять. Необходимо обследовать набережные. И пусть возьмут дозиметристов. Кстати, запросите ГАИ обо всех угонах по Москве и области в течение последних трех дней. Возможно, фугасы установлены в багажниках. Особое внимание обратить на «Жигули» первой, третьей и пятой моделей. Может быть, шестой. «Москвичи» старых моделей. Этим займитесь в первую очередь.
— Хорошо, — Беклемешев черкнул в блокноте.
— Что-нибудь еще? — обратился Котов к Савину.
Тот кивнул:
— Да. Мы рекомендовали бы наибольшее внимание уделить Москворецкому и Каменному мостам.
— Соображения?
—
— Ясно, — Беклемешев кивнул, показывая, что и это замечание принял к сведению.
— Так, — Котов обвел взглядом присутствующих, — тут все более или менее ясно. С бомбой еще работают, результаты появятся часа через четыре, а то и позже. «Голосовики» пока тоже молчат. Давайте пройдемся по информации, которой мы располагаем. Что нам известно? Примерная численность группы — от тринадцати до семнадцати человек. Отпечатков пальцев нет. Что они замышляют, мы тоже пока не знаем. Дальше. Как им удалось ввезти фугасы на территорию Москвы, не попавшись на радиационном контроле?
— Возможно, они использовали свинцовые «рубашки»? — предположил один из оперативников.
— Да, похоже, так оно и было, — Котов сверился с собственными записями. — Единственный террорист, личность которого нам известна доподлинно, — некий Андрей Денисович Смирнов, тридцать семь лет, прозвище — Марафонец. В армии с семьдесят восьмого года. С восемьдесят первого — в отряде боевых пловцов «Сатурн». С восемьдесят восьмого — командир отделения, отличник боевой и политической подготовки. В девяносто четвертом, после переподчинения отряда Украине, подал рапорт. Уехал к родителям в Новгород. И больше никакой информации. Как сквозь землю. Личные качества: превосходный стратег, отменные командирские способности. Его отделение имело лучшие показатели в отряде. Смел до отчаяния. Утверждает собственную индивидуальность путем противопоставления себя возможной опасности.
— Здесь мы можем говорить об определенной трансформации личности в плане конструктивности поведения, — вступил в разговор тучный мужчина пятидесяти лет, отдувающийся и часто утирающий платком лоб. Звали его Никита Владимирович Овчинников, и работал он в отделе психологических экспертиз. — Вероятно, оказавшись вне привычной среды, наш подопечный так и не смог адаптироваться и начал искать точки приложения профессиональных навыков. Для военных, особенно для сотрудников специальных подразделений, людей с конструктивной трансформацией личности, характерно пренебрежительное отношение к жизни, как своей, так и чужой. Отсюда и склонность к безрассудным и чрезмерно решительным поступкам. Человек этот будет действовать
— Нам удалось установить его связи? — спросил Котов, поворачиваясь к оперативникам.
— Пока только круг лиц, с которыми Марафонец находился в непосредственном контакте во время службы в армии. В данный момент мы выясняем их местонахождение и алиби на день ограбления склада. Через пару-тройку часов будем знать все о каждом.
— Как долго, — покачал головой майор. — Очень долго.
— Так Украина ведь, Александр Яковлевич. Другая страна. Им до нас дела нет.
— Да знаю. А что насчет намерений террористов, Никита Владимирович? Каково заключение психологов?
Овчинников порылся в листах.
— Где же это? Ага, вот, нашел. Та-ак, главарь террористов — личность неординарная, решительная, амбициозная, практически не поддающаяся постороннему влиянию. Если зажать его в угол, он скорее всего покорится, но лишь с целью выиграть время.
— То есть, если мы расстроим его планы, он может сдаться? — спросил Беклемешев.
— Да, но только тогда, когда вы приставите ему ствол пистолета к голове. Все остальные варианты для него относятся к категории временных трудностей. — Овчинников просмотрел следующий лист. — Главарь из породы «кровавых полководцев». Стоит проанализировать схему ограбления складов, и сразу становится ясно: человеческий фактор для него практически не играет роли. Он воспринимает гибель мирных жителей как неизбежное зло. Потери в группе для этого человека, конечно, имеют значение, но лишь потому, что осложняют выполнение задачи. Однако он не убивает больше, чем это действительно необходимо.
— А вы не думали, что этот Марафонец… — начал было Котов, однако Овчинников покачал головой.
— Думали. Нет, вряд ли. Если главарь и принимал участие в ограблении лично, то скорее всего в первых рядах. Однако мы склонны полагать, что его там не было. Стояние на стреме — роль малопочтенная и не прибавляющая авторитета, а, как я уже упоминал, главарь амбициозен. К тому же в случае стрельбы Марафонец погиб бы одним из первых, а потеря вдохновителя вряд ли входила в планы террористов. Странным кажется вот что: банальный шантаж совершенно не вяжется с психологическим рисунком главаря. Изощренность и дерзость похищения мин совсем из другой оперы, нежели получение выкупа.
— Вы полагаете, у них что-то еще на уме? — поинтересовался Котов.
— Вот именно. Лично я убежден: выкуп — только часть замысла главаря. Меньшая или большая, трудно сказать, но…
— Хотя бы теоретически мы можем сделать предположения о характере его замысла?
— Нет. Здесь возможно все что угодно, начиная с личной мести и заканчивая нейтрализацией крупной политической фигуры.
— Президента?
— Возможно и такое.
— Но для чего?
— Как правило, террористы — люди, имеющие определенные убеждения. Оговорка: я имею в виду террористов, а не мелких бандитов-вымогателей. Возможно, основная цель главаря — именно вторая, неизвестная пока нам часть плана, а требование выкупа — всего лишь отвлекающий маневр.
— Он взорвет фугасы? — Котов закурил, принялся рассматривать растущий столбик пепла.
— Несомненно, если мы дадим к этому повод. Взорвет, если не получит желаемого, и будет считать, что заслуженно наказал нас. Он в некотором смысле игрок. А в игре платит проигравший.