Чертова дюжина
Шрифт:
— Ага, ФСБ. Ну-ну. — Он поднял плащ. Увидев зажатый в безвольных пальцах пистолет с глушителем, присвистнул. — Вот какими мы пушечками теперь пользуемся. Раньше-то поскромнее были.
— Это все из-за вас, — сказала зло Вероника. — Ему были нужны вы.
— Знаю, — спокойно кивнул Марафонец. — Ясно, что не вы. С вас им взять нечего. Вы же все равно ничего не знаете.
— Да? А вот этот человек, Тель, думал иначе. Он едва не пристрелил меня.
— Это обычная перестраховка.
— Да мне-то какая разница! Пули все одинаковы.
— Это вы верно подметили.
Губы девушки скривились, и она вдруг с удивлением поняла, что сейчас заплачет. От боли и обиды. Марафонец, похоже, держал ее за дешевую куклу, которой даже объяснять ничего не надо, за набитую дуру, полную идиотку.
«Впрочем, — вспыхнула в мозгу трезвая, совершенно холодная мысль, — как тебя еще можно назвать? Поперлась с первым встречным, купилась на дешевые красные корочки. Да сейчас таких корочек на каждой улице навалом. На любом рынке за полтинник».
— Смотрите. — Марафонец приподнял пистолет и продемонстрировал его дрожащей женщине. — Да не бойтесь вы так, — добавил он. — Этот человек уже не опасен.
Вероника прикрыла вдруг округлившийся рот ладонью.
— Вы что, убили его? — спросила она.
— Да бог с вами! — Марафонец засмеялся чуть-чуть натянуто, но с некоторой долей веселья. — Вы, похоже, меня за мясника держите. Я не имею привычки убивать без причины. Тель придет в себя минут через двадцать — двадцать пять.
— Вы ведете себя так, будто ничего не произошло, — вновь окрысилась Вероника.
— А разве это не соответствует истине?
— Да ваш Тель чуть не убил меня!
— Не убил же, — философски заметил Марафонец. — Видите? — Он покрутил пистолет.
— Ну и что? Обычный пистолет, — сказала Вероника.
— Пистолет, — подтвердил, продолжая сидеть, Марафонец. — Совершенно верно. Только я вас не спрашивал, что это такое. И не такой уж он обычный.
— Что же в нем странного?
— Странно в нем то, что это «гюрза» — новейшее оружие. Разработано по заказу МВД и ФСБ.
— Ну и что?
— А то, что пистолетов этих — раз-два и обчелся. Гарантированно пробивает мягкие бронежилеты первого, второго и третьего класса защиты с расстояния более пятидесяти метров. Если вам это о чем-нибудь говорит.
Веронике это ни о чем не говорило.
— Ладно, я смотрю, вы в этом деле не очень тямкаете.
Вероника помялась.
— Может, мне выйти?
— Зачем? — спросил Марафонец, аккуратно положив пистолет к ногам неподвижного Теля.
— Ну как… Вы же переодеваться будете?
— С чего это вы взяли?
Марафонец перевернул «чистильщика» на живот, снял свисающую с ближайшего ведра мокрую тряпку и принялся стягивать руки убийцы за спиной.
— Ну… Все так делают.
— В кино так делают. В жизни редко. К тому же здесь, на втором этаже, я видел еще одного похожего парня. Может быть, он и в самом деле из спецслужбы, а если такой же «липовый» фээсбэшник, как и Тель? Среди вашего пестрого кагала в «свадебном наряде» я буду светиться, как три тополя на Плющихе. Если по залу разгуливает настоящий гэбист, то у него уже есть описание нашего приятеля. — Марафонец пнул безвольное тело коленом под зад. — Меня могут схватить, а я этого не хочу. Если же он убийца, то будет искать своего напарника. То есть опять же костюм, рубашечка, галстучек. Так что в джинсах сейчас безопаснее.
— А вы разве не знаете террористов в лицо? — спросила Вероника.
— Знаю, но не могу быть уверен, что Хорь не навербовал еще кого-нибудь.
Произнося этот монолог, Марафонец второй тряпкой замотал убийце рот и связал шнурки ботинок.
— Надо его допросить, — предложила Вероника.
— Что сделать?
— Допросить. Узнать, где бомбы.
— Вы думаете, он вам скажет? — Марафонец усмехнулся, затем еще раз и наконец расхохотался. Хохот этот оборвался так же резко, как и возник. — Честное слово, не понимаю, как вы так долго продержались в репортерax? Наверное, просто повезло. — Заметив, что девушка собирается ответить на резкость резкостью, он поднял руку. — Спокойно. Без шума. — И пояснил: — Этот человек ничего не скажет. А если и скажет, то какую-нибудь туфту. Но даже если он назовет вам места закладки бомб, вы что, броситесь проверять?
— Нет, сообщу в ФСБ, — чуть резче, чем ей хотелось, ответила Вероника.
— Да? И как же вы с ними свяжетесь?
— Позвоню.
— Кому? — с каким-то даже сожалением спросил Марафонец. Выражение его лица сейчас напоминало маску арлекина. Он словно заранее жалел о почившем в бозе. — Вы думаете, этот парень пришел сюда просто так, прогуляться? А пушку свою он нашел на улице или на толкучке купил за тридцать кусков? Родная моя, проснитесь, протрите глаза.
Девушка вдруг вспомнила о реальной фамилии в фальшивом удостоверении.
— Ну ладно, пусть не в ФСБ. В милицию. Устроит тебя милиция? — продолжала напирать Вероника.
— Нет, не устроит. На каком свете ты живешь? Послушай, это дело наверняка курирует ФСБ. Даю стопроцентную гарантию. Значит, все сведения приплывут опять-таки туда. Милиция не успеет даже носом повести, а мы оба уже будем лежать где-нибудь под лестницей с дырками в голове. Аккуратными такими дырочками.
Вероника промолчала.
Котов толкнул дверь, ведущую в монтажную студию. Двое сидящих внутри мужчин тут же обернулись. На лицах обоих застыло знакомое выражение раздраженного ожидания. Такое бывает у крайне занятых людей, когда их «достают».
— Это монтажная? — спросил Котов. Честно говоря, он представления не имел, как должно выглядеть место, в котором телевизионщики творят свои чудеса.
— Она и есть, — кивнул сидящий за огромным пультом молодой, но отчего-то седой уже парень в футболке и джинсах.