Чёртова забота
Шрифт:
– Вокруг неё такие парни, а она… эх, молодая, глупая. Ну ничего, пройдёт время и…
Как только бабушка вышла, Лена закрыла книгу, положила её на пол и, дотянувшись до выключателя, погасила свет. За окном блеснули два жёлтых глаза. Возможно, стоило испугаться, закричать или позвать кого-то на помощь, но Лена настолько устала за день, что всего лишь пожала плечами, отвернулась от окна на другой бок и заснула.
Наутро её поджидал неприятный сюрприз: заболело горло. И заболело оно настолько сильно, что даже пить воду мелкими глотками было неимоверно тяжело.
Узнав, что внучке плохо, Людмила Дмитриевна сразу же сунула ей подмышку градусник, а после перевернула всё в кухонных шкафчиках в поисках лекарств. Кроме просроченного на четыре года парацетамола, больше ничего найти не удалось. Марк проверил все сумки, которые они привезли с собой, на наличие жаропонижающих, но нашёл только два пакетика смекты. Как только Лена глянула на градусник, показывающий 38,2, то решила, что терять ей больше нечего. Выпив таблетку парацетамола, она вернулась в кровать. Как только её голова коснулась подушки, мир вокруг погас в одно мгновение.
К обеду за окном разыгралась буря, несмотря на то, что ещё час назад ничего не предвещало беды. В прогнозе погоды обещали, что сегодня будет потепление и ветер достигнет только двух метров в секунду, что совершенно разнилось с происходящим. Марк и Никита думали, как в такую метель можно добраться до врача, а деда Женя сидел за столом, потягивал самогон и был непривычно задумчив. Людмила Дмитриевна сидела на кровати Лены и измеряла её температуру каждые полчаса. Отметка на термометре неумолимо росла и, когда наступил вечер, остановилась на 39,9.
Ни смородиновое варенье, разведённое кипятком, ни растирания самогоном не помогали. Лоб Лены горел, а пальцы рук и ног были ледяными. Ночью она начала бредить и метаться по кровати. Людмила Дмитриевна плакала, виня в болезни внучки себя, и кричала на деда Женю, чтобы он ехал в больницу за врачом. Деда Женя объяснял ей, что в такую бурю ехать в село – это самоубийство. Марк сидел в ногах у Лены и разминал её ступни, а Никита метался по дому и был готов выть от того, что ничем не может помочь.
Оставив Лену с Марком, Людмила Дмитриевна вышла из комнаты. Она прошла к дивану, села на него и сгорбилась, обхватив голову руками. Никита аккуратно опустился рядом и приобнял её за плечи.
– Лена выкарабкается, она сильная, – подбодрил он Людмилу Дмитриевну, чувствуя, как она содрогается от беззвучных рыданий.
Деда Женя подсел рядом и тихо, словно боясь того, что предлагал, проговорил:
– Надо бы к Аннушке обратиться.
– Той ведьме я Леночку не отдам, упаси бог! – воспротивилась Людмила Дмитриевна и поднялась на ноги, чтобы сесть за стол – подальше от мужа, предлагающего совершить такой грех!
Деда Женя хмыкнул, но настаивать на своём не прекратил:
– Аннушка – наша единственная надежда. Ты же это понимаешь. Лучше уж нам ведьма поможет, чем Леночка… – его голос дрогнул.
– Не говори так, не надо, – Людмила Дмитриевна закрыла рот рукой.
– Ты как хочешь, Люда, а я несу Леночку к Аннушке. И точка, – твёрдо сказал деда Женя, встал и уверенным шагом направился в соседнюю комнату.
Людмила Дмитриевна так и осталась сидеть за столом, наблюдая за тем, как безвольное тело Лены, укутанное в несколько курток и один ватник, Марк вынес на руках из дома, следуя за дедом Женей.
Глава 2
Ветер завывал в печной трубе. Окно было плотно задёрнуто шторами, из-за чего в доме было очень темно. Тишину нарушал только звук тикающих часов. В дальнем углу на узкой кровати мерно посапывала девушка, укрывшаяся двумя одеялами. Её сон был крепок и спокоен и оставался бы таким до самого утра, но вдруг в дверь громко постучали.
– Аннушка, открой, это деда Женя! – прокричали с той стороны, – прости, что так поздно, но нам нужна помощь!
Просыпаясь, девушка нахмурилась и недовольно замычала. Вылезать из тёплой постели и идти открывать совсем не хотелось. Стоит только высунуть нос на улицу, как холод сразу вцепится в кожу, заставив съёжиться от неприятного ощущения. Однако уходить непрошеные гости явно не собирались. Стук повторился и в этот раз прозвучал гораздо настойчивее.
– Да иду я, иду! – крикнула девушка и медленно поднялась с кровати.
Она натянула высокие шерстяные носки, накинула на плечи вязаную светлую кофту поверх белой сорочки и, проклиная всё на свете, поплелась ко входной двери. Однако желание проклинать всех и вся вмиг пропало, когда на пороге она увидела деда Женю, а за ним смуглого паренька, держащего чьё-то неподвижное тело на руках.
– Аннушка, солнышко, помоги нам, – взмолился деда Женя.
– Что случилось? – серьёзно спросила Аня, не сводя взгляда с безвольно свесившейся руки. Казалось, она была так сосредоточена на ней, что даже не замечала морозного ветра, влетающего в дом и пробирающегося под одежду.
– Мы только вчера приехали, – начал паренёк, перебив деда Женю, уже было открывшего рот, чтобы всё объяснить, – с ней всё хорошо было. Днём на морозе простояли почти час, вечером выпили немного, да и всё. А сегодня у неё жар. Ничего не сбивает. Парацетамол бесполезен. До врача в такую погоду мы не доберёмся, в поле попадём в буран, а там и поминай как звали.
Он замолчал, сглотнув ком в горле, а потом добавил чуть тише:
– Помогите, пожалуйста, вы наша последняя надежда.
Аня ненадолго задумалась: заправила волнистую рыжую прядь за ухо, потёрла побелевший левый глаз, который пересекал вертикальный рваный шрам. Расслабленно привалившись плечом к дверному косяку, она вздёрнула голову и спросила:
– Если я вам помогу, мне за это что будет?
– Всё, что попросишь, – не раздумывая, пообещал деда Женя.
Аня довольно улыбнулась и кивнула.
– Ладно. Заносите её и на кровать кладите. Утром можете прийти проведать.
По щеке деда Жени скатилась одинокая слеза, и он благодарно улыбнулся не в силах сказать больше ни слова. Отступив в сторону, он пропустил вперёд Марка с Леной на руках. Только тот вошёл внутрь, Аня захлопнула за ним дверь, чтобы не вымораживать комнату, и включила свет.