Чёртова забота
Шрифт:
В нос тут же ударил насыщенный запах сушёных трав, и у Марка с непривычки закружилась голова. Идя к деревенской ведьме, как её прозвал деда Женя, он ожидал увидеть старую страшную каргу, однако Аня выглядела совсем не так. Она была красивой девушкой, не больше двадцати лет, веснушчатой, с огненно-рыжими волосами, струящимися по плечам и спине до поясницы. Разглядеть её фигуру, скрытую под объёмной сорочкой и не менее объёмной кофтой, было невозможно, но худые кисти рук и выступающие костяшки пальцев говорили о том, что Аня была стройной. Единственное, что в её внешности выглядело устрашающим, так это полностью ослепший левый глаз, подёрнутый дымкой,
Жила Аня скромно. Домик её был ещё меньше, чем у бабушки и дедушки Лены. Даже русская печь была настолько небольшой, что походила на городскую плиту с такими же конфорками. Они нагревались, когда печь топили, и остывали, если огонь потухал. Кровать стояла слева у самой стены, упираясь изножьем в угол, и была расправлена после короткого сна. Справа от печи, где всегда было сухо и тепло, рядами выстроились с десяток холщовых мешков. В них Аня хранила травы после просушки. Сверху, над мешками, на верёвках висели три широкие полки с книгами. Марк привык, что если он хотел почитать что-нибудь, то просто брал в руки смартфон и открывал специальное приложение. В библиотеку он ходил последний раз в классе пятом, если не раньше. Однако у Ани была совсем другая жизнь: не городская, а деревенская. Наверняка, для неё бумажные книги были гораздо привычнее их электронных версий.
Двинувшись в сторону кровати, Марк споткнулся о дверь подпола и чудом не упал, устояв на ногах. Как он только умудрился её не заметить? Она выступала на полпальца над узорчатыми коврами, которыми был застелен весь дом, и находилась прямо перед печью. Благодаря такому расположению, холод и сырость не могли пробраться из-под дома на первый этаж.
Аня быстро смотала одеяла в большой рулон, запихала его под кровать, и только после этого разрешила положить Лену на жёсткий матрас. Её бледное лицо всё больше походило на лицо мертвеца. Казалось, что она вот-вот перестанет дышать.
– С ней всё точно будет хорошо? – спросил Марк, неотрывно глядя на Лену.
– Я вылечу её, – уверенно пообещала Аня, прошла к входной двери и взялась за ручку. – А теперь иди домой, дальше я сама.
– Но…
Аня прервала его жестом и напомнила:
– Я же ваша единственная надежда. Верно?
Марку не оставалось ничего, кроме как выйти из дома, оставив Лену с Аней наедине.
– Аннушка, ты слышала?
Почти наедине.
– Что слышала? – Аня развернулась на звук и увидела серого, мохнатого, как афганская борзая, старичка маленького роста, выглядывающего из подпола.
– Они говорили, что выпили, – старичок выпучил глаза, – может, у них ещё есть?
Аня рассмеялась и скрестила руки на груди.
– Дедушка, куда тебе на старость-то лет?
– Но-но. Я ещё хоть куда, – возмутился тот и пригрозил пальцем. – Ты смотри мне, Аннушка, не будет выпивки на Рождество, весь год буду под кроватью скрестись, стучать в окна и скрипеть дверью в подвал. Спать мешать буду. Превращусь из доброго дедушки-домового в злого полтергейста. Будешь знать.
Аня подняла руки в примирительном жесте.
– Хорошо-хорошо, плату за спасение жизни возьму исключительно спиртным. И плевать, что обо мне подумают.
Домовой засиял от счастья, и все его волосы на теле пришли в движение, что выглядело до невозможного смешно.
– Вот это по-нашему, девонька, – похвалил он.
– А теперь набери сбора для укрепления здоровья, полковша хватит, – мило улыбнувшись, попросила Аня.
– Уже бегу, – буркнул домовой и, кряхтя, выбрался из подпола.
Переваливаясь с ножки на ножку, он поторопился исполнять поручение. В доме не было ни кухни, ни настенных шкафов, ни столешницы. Вся посуда, прикрытая полотенцем, хранилась на огромном квадратном столе. Одной стороной он прилегал к изголовью кровати, а двумя другими – к углу. Его тёмная лакированная поверхность была покрыта царапинами и сколами. Когда-то он, как и весь дом, принадлежал матери Ани, а она не особо заботилась о сохранности мебели. Она вообще ни о чём и ни о ком не заботилась, коль бросила Аню, когда той исполнился год.
Домовой с трудом забрался на единственный стул, подпрыгнул, ухватившись ручками с аккуратными коготками за край стола, подтянулся и оказался наверху. Взяв алюминиевый ковшик, он подошёл к занавешенному окну и ухватился за длинную бордовую штору, чтобы спуститься по ней, как по канату. Только его маленькие ножки коснулись ковра, как он рванул к мешкам, без труда нашёл нужный и зачерпнул оттуда сбора ковшом, наполнив его ровно до половины. Затем он вернул его обратно на стол и спросил у Ани, требуется ли ещё какая помощь. Получив отрицательный ответ, он со спокойной совестью решил вздремнуть. В шкафу.
Покосившийся от времени длинный шкаф занимал всё скудное пространство перед входной дверью и создавал своеобразную маленькую прихожую. На его стенке были прибиты крючки для верхней одежды, и Аня всегда вешала туда куртки. Внутри он был до отвала забит вещами. На плечиках висели многочисленные цветные платья, юбки, блузки и тёплые кофты, а на верхней полке стопкой лежали свитера, штаны, носки и бельё. Казалось, скоро створки перестанут закрываться и шкаф попросту лопнет, но Аня упрямо игнорировала этот факт. Она любила наряжаться. Это было её маленькой слабостью. Но ещё больше ей нравилось создавать одежду самой. Она умела работать на старенькой швейной машинке, где приходилось нажимать педаль, чтобы иголка двигалась. Однако ещё по осени машинка сломалась и теперь стояла бесполезной рухлядью в подвале.
Пока домовой с комфортом устраивался внизу шкафа на чистом постельном белье и полотенцах, обняв маленькую подушку, Аня поставила железный чайник на конфорку. Она наполнила его водой ещё вечером, когда готовилась ужинать, но так и не вскипятила. Как знала, что пригодится позже. Затем она подошла к кровати и опустилась перед ней на колени. Сложив руки на краю матраса и опустив на них голову, она с сочувствием проговорила:
– Что же с тобой приключилось, бедняжка?
Взгляд метнулся к пересохшим губам Лены. В голове проскочила мысль, что стоит давать ей больше воды, иначе может наступить обезвоживание. Однако сначала необходимо провести…
– Обряд? – раздалось прямо над головой, но Аня даже не вздрогнула. Она уже привыкла, что обладатель этого низкого бархатного голоса всегда появлялся неожиданно.
Вздохнув, она поднялась на ноги и развернулась, встречаясь взглядом с высоким мужчиной. У него были длинные, шелковистые, чёрные как смоль волосы, раскосые карие глаза и смуглая кожа. На бёдрах на честном слове держались чёрные шёлковые шаровары, по бокам которых до самых щиколоток тянулись глубокие разрезы, соединённые лишь в двух местах золотыми кольцами. На груди развратно распахнулась чёрная шифоновая рубаха, застёгнутая всего на три нижних пуговицы. Ноги были обуты в черные моджари с золотой отделкой. Его одежда была странной, не подходяще для зимы, однако ещё страннее выглядели аккуратные тёмные рожки на лбу.