Чертовы котята
Шрифт:
Давид сидел в шезлонге. Сломанные ребра срастались медленно, и ему еще нельзя было плавать и активно двигаться. Зато теперь он мог свободно и с собственным паспортом ездить по стране и за ее пределами. Гезолиан умер и унес с собой свои тайны, но, к счастью, Лешу поймали на российской границе. И он заговорил: сдал всех агентов Гезолиана в Италии и Финляндии, предоставил доказательства, что Давид Сталь невиновен в смерти Дольфини и в ряде других приписываемых ему преступлений. А уж когда Давид передал Европолу две порции изотопа СР, с него сняли последние подозрения.
Одного Леша, к счастью, не знал: кто на самом деле убил Мартти Рютконена — и считал,
Я ждала, что и меня вызовут в полицию, поскольку многие видели меня в Коппарняси в обществе Давида, но этого не произошло. Давида допрашивали сутками. В итоге он отдал Юрию долг за спасение своей жизни, убедив полицию, что тот и понятия не имел о связи Паскевича с Гезолианом. Он также спас репутацию Уско Сюрьянена: дескать, тому было неизвестно, что такое Гезолиан искал в Коппарняси. Сюрьянен настолько растерялся от многочисленных допросов, что с радостью ухватился за эту версию.
Юлия Сюрьянен была совершенно потрясена известием о смерти отца. Я просто не могла смотреть, как она сутки напролет сидела в комнате, не ела, не умывалась, не переодевалась и не ложилась в постель. В итоге мы с Сюрьяненом вызвали к ней врача, затем Сюрьянен положил ее на неделю в частную клинику, а потом отправил на пару месяцев в круиз по Карибскому морю. После смерти главного партнера его дела находились в довольно плохом состоянии, к тому же новое правительство не оправдало ожиданий и не собиралось лоббировать проект. Он предложил мне уволиться, пообещав выплатить компенсацию в размере зарплаты за три месяца. Я согласилась. Честно говоря, я даже не собиралась проверять, пришли ли мне на счет полмиллиона Гезолиана. Кровавые деньги мне не нужны.
«Похоже, мы победили», — подумала я, перевернулась на живот и, не торопясь, поплыла к берегу. Но эта победа имела горьковатый привкус. Юрий переживал из-за смерти отца.
В тот день он отправился за мной, чтобы на глазах у отца отомстить Давиду. А Гезолиан, в свою очередь, обещал дать Паскевичу возможность реванша за унижение в Бромарве. Эту историю ему в свое время рассказал Рютконен. Юрий утверждал, что действовал импульсивно, что ему было важно выступить против Паскевича, досадить ему, поэтому-то он и похитил Давида из машины, а вместо него посадил туда своего отца.
— Я просто хотел, чтобы он попросил у меня прощения. Как еще я мог заставить его сделать это? Только под дулом пистолета, — признался он, когда я, прижав его к стене, спросила, действительно ли он собирался убить Давида.
А тот, в свою очередь, согласился, что иногда в жизни полезно наступить на горло собственной гордыне. Мы с Давидом и Яаном много раз подробно разбирали случившееся и вынуждены были признать, что многим обязаны Юрию. По сути, именно он спас Давида от неминуемой смерти. И однажды Давид подошел к нему и попросил разрешения пожать руку. Юрий для проформы немного помялся, но руку протянул. В друзей они, конечно, не превратились, но отношения между ними улучшились
Я подплыла ближе к Сааре и спросила, часто ли Ваномо вспоминает свой прошлый приезд в Хевосенперсет. Она ответила утвердительно и рассказала, что слышала, как в вечерней молитве дочь просила выздоровления для Кейо.
— Давай съездим и навестим его, — предложила Саара, когда мы вышли на берег.
— Кого? Кейо?
— Да, твоего отца. Кажется, врач говорил, что ему это было бы полезно.
От ее слов у меня даже перехватило дыхание. Нет, она не имеет права требовать от меня этого. Помолчав, я ответила, что, наверное, пока не готова видеть его снова.
Последнее время я все чаще чувствовала рядом присутствие мамы. Я вспоминала ее голос, ее запах. Поняла, что больше не с схожу с ума, когда смотрю на ее фотографии. Чувство страшной потери стало уступать место тихой светлой грусти.
Ужин был в самом разгаре, когда Юрий отозвал меня в сторону.
— Я давно собирался отдать тебе это.
И протянул мне небольшую картину, размером примерно двадцать на тридцать сантиметров. Но портрет на ней казался гораздо больше. Теппо Лайтио смотрел на меня, прищурив глаза, с таким выражением, будто только что выкурил хорошую сигару. Непостижимо, как это Юрий, который встречался с ним всего несколько раз, да и то не в самой спокойной обстановке, смог так запомнить и точно передать суть его натуры.
Я обняла Юрия, затем вставила холст между двумя деревяшками и прислонила к дереву. Получилось, будто Лайтио тоже присутствует в нашей компании. А Йоуни налил стакан вина, положил на тарелку кусок мяса и поставил к портрету.
Ближе к полночи я увела Дейвидаса и Ваномо спать. Словно два щенка, они улеглись на мою кровать спиной друг к другу и мгновенно заснули. Я вспомнила, что мы с Фридой так же спали в этой кровати, словно даже почувствовала ее тепло и запах шерсти.
Саара с Яаном сидели на веранде, Яан что-то говорил ей, кажется, пытался в чем-то убедить. Она положила руку ему на плечо, словно отпуская грехи. Эта женщина умела дарить окружающим спокойствие и доброту. Давид с Йоуни смаковали у костра коньяк, Юрий лежал в гамаке, глядя на звезды. Моника на ступеньках веранды мыла посуду; я предложила помощь, она отказалась.
Я решила немного пройтись и отправилась по тропинке, которую с детства знала наизусть. И по мере того как вдали пропадали огни дома, я видела в темноте ночи все лучше и яснее. Присела на камень, слушая шелест деревьев и журчание ручья. Стояла полная тишина, даже ночные птицы перестали кричать.
И тут я почувствовала вблизи легкое движение и замерла, несмотря на желание повернуться и посмотреть. Через пару минут послышалось тихое рычание, и на тропинку в нескольких метрах от меня вышла рысь. Это была небольшая самочка, она направлялась к берегу. Сделав пару шагов, она оглянулась и посмотрела мне прямо в глаза. И, словно поняв, что мы с ней одной крови и я не причиню ей вреда, спокойно продолжила свой путь.
Когда дикая кошка с кисточками на ушах исчезла в темноте, я поднялась и отправилась в сторону дома. Рыси живут поодиночке. В брачный период они находят себе партнера, но после рождения котят самки заботятся о них сами. Я, как рысь, всю жизнь жила одна, никого не подпуская к себе. Может, я и Давида полюбила только потому, что наша связь с самого начала не имела будущего и была обречена. Но рыси живут по одним законам, а люди по другим. Я не хочу всю жизнь идти по дороге одна. И, решив вернуться к своей стае, я повернула к дому.