Червонные сабли
Шрифт:
Вдруг все рассмеялись. И Ленин кому-то ответил:
– Если бы я знал, когда война кончится...
– Тут он взглянул на Леньку и остановился.
– Давайте лучше спросим у военного. Вы с фронта, товарищ?
Ленька растерялся и вмиг забыл все приготовленные слова. Больше всего смутило его то, что Ленин обратился на «вы».
– С фронта, товарищ Ленин... С Южного...
– кое-как выговорил Ленька.
– Вы ранены?
– спросил Ленин с сочувствием.
Ленька хотел ответить, что это пустяки, но сбоку нажали и оттеснили его. Он попытался снова пробиться вперед, но не сумел. «Эх, не успел про Махметку сказать!» - подумал Ленька. Вместе со всеми его вынесло на улицу.
Делегаты, раздетые, без шапок, окружили автомобиль и долго не отпускали Ленина.
Наконец автомобиль отъехал от Свердловки.
Когда Ленька вернулся в фойе, то увидел необычную картину. Гаро в окружении комсомольцев играл на пастушьей дудочке: пропоет и снова играет, закрыв глаза.
Ленька понял: парнишка по-своему выражал радость, которая не умещалась в его груди. Он пел, сочиняя песню на ходу, пел по-армянски. Если бы делегаты знали язык, они бы поняли, о чем пел Гаро:
Недавно был я батраком. Сегодня я - судья.
Я понял слово Ленина, высоко вырос я,
Хвала и честь твоим словам,
Наш Ленин, Ленин - свет!
Хвала и честь твоим делам,
Наш Ленин, Ленин - свет!
Заря прошла сквозь облака, светла и горяча.
И день настал для бедняка. И ночь для богача.
Хвала и честь твоим войскам,
Наш Ленин, Ленин - свет!
Твоим бойцам я стану сам,
Войскам твоим привет!
6
Потрясенные речью Ленина, покидали делегаты Свердловку. Митя Азаров с группой комсомольцев шел впереди. Ребята вели негромкий разговор, когда их догнал Яша Пожарник.
– Как же это так, братцы? Выходит, маменькиных сынков будем разводить?
– Почему?
– А кто сейчас учится? Одни кисейные барышни да бездельники-лоботрясы, которые пороху не нюхали. А у меня в Курске деникинцы отца повесили, над сестрой надругались. Да я из них душу вытрясу!
– Из кого?
– спросил Митя.
– Из буржуев.
– А потом что?
– Видно будет...
– сразу поостыл Пожарник и снова вспылил: - Во всяком случае, школяром не стану, пока врагов не добьем.
– Что-то не помню, чтобы Ленин призывал нас быть школярами. Наоборот, он сказал, что без работы, без борьбы книжное знание коммунизма ничего не стоит.
– Как же нам не учиться, ребята?
– волнуясь, сказала Оля воронежская.
– У нас полстраны неграмотных. Вы только подумайте, какая это беда, если многие комсомольцы не смогут даже прочитать сегодняшнюю речь Владимира Ильича.
Ленька и Ваня Гармаш поотстали, но слышали крики спорящих. Ваня в поломанных очках плохо видел, оступался в лужи, и надо было ему помочь. Впрочем, у них шел свой хороший разговор.
– Знаешь, какое слово я взял: у Ленина?
– сказал Ваня.
– Слово - борьба!
– А я другое - Коммуна!
– Борьба все объединяет, а Коммуна - ее цель. Сейчас бьемся на фронтах, потом возьмем в руки молот. И все это - борьба!
– Слышишь, как ребята спорят?
– спросил Ленька.
– Слышу. Только, по-моему, Яша не понял речи Ленина. Ведь сказано не просто «учиться», а «учиться коммунизму!». А учиться коммунизму - значит строить его.
– А я знаешь как понял слова Ленина?
– спросил Ленька.
– Нужно из себя делать коммуниста: чтобы не было в душе зависти, жадности, чтобы не обманывать людей и не жить за чужой счет...
– Это верно, - сказал Ваня.
– В человеке еще много сидит разной мерзости - наследство старого мира.
Шли два друга - два побратима, забыв о том, что голодны, что ноги промокли и можно заблудиться ночью в бесконечных переулках огромного города.
Повернули за угол и увидели знакомый, ставший родным Третий Дом Советов. Он сиял огнями во тьме и был похож на сказочный корабль, что плыл в будущее, о котором так ярко говорил Ленин...
Глава шестнадцатая. КОММУНАРЫ ПРОЩАЮТСЯ
Ты, моряк, уедешь в сине море
Меня оставишь в сильном горе,
А я буду плакать и рыдать,
Тебя, моряк мой, вспоминать.
1
Комсомольцы подошли к общежитию Третьего Дома Советов. Макарка сказал угрюмо:
– Спорим, спорим, а кишки марш играют.
– Терпи до утра...
– засмеялся Яша Пожарник.
Но делегатов ждали, и столы были накрыты. На тарелках лежала вобла и по кусочку колотого рафинада. Девушки-официантки разносили пшенную кашу с подсолнечным маслом.
Комсомольцы объединялись в группы, сдвигая столы, подшучивали друг над другом:
– Эй, начетчики, идите к нам!
– Не пойдем, зубрежники! У нас здесь веселей...
– И каши больше дают...
В одном конце просторной столовой звучали песни, в другом слышались говор, смех.
Митя Азаров переходил от одного стола к другому, спорил, шутил. Потом вернулся к своим и, увидев присмиревшего Гаро, решил раззадорить его:
– А ну, Гаро, скажи, есть на Кавказе реки?
– Есть!
– ответил Гаро, чувствуя, что последует новый каверзный вопрос.
– Небось мелкие речки: воробью по колено, а?
– Волгу знаешь?
– спросил Гаро.
– Еще бы...
– В десять раз больше.
Ребята рассмеялись, а Митя не отставал:
– А вобла в речках водится?
– Конечно.
– Большая?
– Кит знаешь?
– спросил Гаро.
– В десять раз больше!
– весело закричали комсомольцы.
– Погоди, - не унимался Митя, - А пчелы на Кавказе есть?
– Есть!
– отвечал Гаро, чувствуя, что в шутливом состязании берет верх.