Чесменский бой
Шрифт:
Русский народ праздновал величие своего флота. Три дня в столице шли народные гулянья, беспрестанно гремели салюты, флотских закачивали на руках до упаду. Специальным высочайшим указом велено было праздновать Чесменскую победу ежегодно.
Из воспоминаний о детстве поэта и сенатора Ивана Дмитриева: «Отец мой, получая при газетах реляции, всегда читал их вслух посреди семейства. Никогда не забуду того дня, когда слушали мы реляции о сожжении при Чесме турецкого флота. У отца моего от восторга прерывался голос, а у меня навертывались на глазах слезы».
Изменение претерпела даже женская мода. Едва известие о победе достигло столицы, как буквально на следующий день в два с лишним раза возросла ширина юбок у петербургских модниц. Пышные кринолины заколыхались над петербургской брусчаткой, как паруса кораблей над штормовыми волнами. Тогда же наимоднейшие дамские прически «Шишак Минервы» и «Рог изобилия» как по мановению волшебной палочки уступили пальму первенства экзотическому «Левантскому тюрбану».
Славной виктории на водах Эгейских посвящали стихи и возвышенные оды. Огромной популярностью пользовалась драма «Россы в Архипелаге», смотреть которую собирались толпы народа – от самых титулованных до простолюдинов.
На торжественном молебне у надгробия Петра Великого рыдал, не скрывая слез своих, митрополит Платон:
– Восстань, великий монарх, Отечества нашего отец! Восстань и воззри на любезное изобретение твое! Оно не истлело во времени, и слава его не помрачилась! Восстань и насладись трудами рук своих!
На надгробие был торжественно возложен добытый неизвестным матросом кормовой турецкий флаг. Рядом лег на холодный мрамор лист бумаги со стихами:
Тебя виновником считая русских благ, У неприятеля отнятый ею флаг Перед стопы твои усердно полагает И жертвой сей твое столетие венчает.Гром Чесмы всколыхнул весь мир. Хитроумные дипломаты горестно сотрясали пудру париков, вчитываясь в донесения о результатах баталии. Русский флот заявил о себе во весь голос. Так, британский посол при русском дворе лорд Каскарт в своем донесении в Лондон особое внимание обращал на «храбрость, распорядительность и решительность, показанные русским адмиралом, офицерами и матросами при столь новых для них обстоятельствах».
Первыми забили тревогу по итогам Чесмы союзные России англичане. Былое пренебрежение к российским морякам сменилось у них на опасливую настороженность. Уже через месяц после сражения британское адмиралтейство получило обстоятельнейший отчет своих шпионов о всех подробностях сражения. Доносители, делая вывод из увиденного, писали: «Одним ударом уничтожена вся морская сила оттоманской державы».
Как же отреагировала на Чесменскую победу Англия? Академик Е. В. Тарле характеризует ее отношение к случившемуся следующим образом: «Лорды адмиралтейства и с ними британский кабинет могли усмотреть… в Чесменском событии две стороны: отрицательную и положительную. Плохо было то, что Екатерине так невероятно блестяще удалось это головокружительное предприятие – перебросить с Балтийского моря в Архипелаг большой флот и уничтожить дотла весь прекрасно вооруженный и крупный количественно флот Турецкой империи, нехорошо было и то, что появление Орлова сопровождалось смутами и восстаниями в Морее и других местах, населенных христианскими подданными Порты…»
Первым понял всю опасность реакции Англии на истребление турецкого флота адмирал Г. А. Спиридов, который немедленно предложил свой вариант выхода из сложившейся ситуации: «Ежели б англичанам… сей остров (Парос. – В. Ш.) с портом Аузой и анти-Паросом продать, – писал он А. Г. Орлову, – то б хотя и имеют они у себя в Мидитерании (в Средиземном море. – В. Ш.) свои порты, не один миллион червонных с радостью дали». Короче говоря, адмирал предлагал откупиться от раздосадованных чужой удачей англичан, но российское правительство на это не пошло.
А вскоре на средиземноморских волнах закачались корабли эскадры вице-адмирала Сандерса в одиннадцать 74-пушечных линкоров. Англия не шутила.
Следом за ней ввели свои эскадры и прочие «союзники». Даже маленькая Дания, выгребая из тощей казны последние кроны, выслала в южные воды шесть боевых судов.
В те дни прусский король Фридрих II писал в своем дневнике: «Успехи, столь быстрые, беспокоили равным образом как союзников России, так и прочие державы Европы».
Совершенно по-иному была воспринята весть о Чесменской победе народами Средиземноморья. Пламя восстаний объяло Эгейские острова и материковую Грецию, Сирию и Малую Азию. Газеты тех дней писали: «Русские своим человеколюбием и справедливостью приобретают в Архипелаге общую к себе любовь».
Спустя несколько недель после разгрома турок жители сразу двадцати семи островов Архипелага прислали к адмиралу Спиридову своих депутатов с просьбами создать Архипелажское княжество под российским подданством.
В последний день июня 1770 года, когда солнце стояло в самом зените и жители Стамбула прятались от жары в тени кипарисов, у ворот сераля бросил поводья измученный долгой скачкой наездник. Бородатые стражники-янычары помогли ему слезть с лошади.
– Я послан правителем Смирны к великому и всемогущему царю царей! Весть же моя страшная! – разлепил сухие губы гонец. – Дайте пить!
Напоив посланца водой из близлежащего мраморного фонтана, янычары отвели его во дворец. Султан Мустафа Третий пожелал принять гонца из Смирны незамедлительно.
– О, всемогущий, – рухнул на колени посланец, – позволь мне, недостойному, поведать тебе горестную новость. Твой великий флот во главе с бесстрашным мореходом Ибрагим-пашой сожжен московитами у местечка Чешме! Сражение было столь грандиозным, что от грома пушек дрожала земля на многие мили вокруг. Твои рабы дрались, как львы, но видно, Аллах решил покарать нас за гордыню, ибо он отвернулся в тот день от нас. В пламени сражения сгорели все твои суда, не уцелел ни кто! Корабли гяуров стоят теперь у входа в Дарданеллы, а завтра они будут у стен Стамбула!
Смертельно побледневший Мустафа выронил из рук четки и закрыл лицо руками.
– Это конец! – повторял он как безумный. – Они уже идут сюда, чтобы разделаться с нами!
В тот же день султан бежал из столицы в один из загородных замков и заперся там в ожидании неизбежного…
Стамбул был объят паникой. Начались погромы и пожары, разбой и насилие. Тысячи и тысячи обывателей разбегались из города куда глаза глядят.
– Спасайтесь, правоверные! – кричали они менее решительным. – Настал конец света и поглотится все в геенне огненной!