Чесменский бой
Шрифт:
Укомплектована эскадра была моряками опытными. Корабли ж в нее включили новые, только что со стапелей. Имена по этой причине присвоены были по следам событий недавних и славных: «Чесма», «Победа», «Граф Орлов». На флагманском «Орлове», что уходил в море под адмиральским флагом, был капитаном Коняев Михаила Тимофеевич, моряк опытный и воин храбрый.
Моряки торопились: ведь их ждали в далеких южных водах боевые товарищи. Шли по этой причине лихо, неся даже при крепком ветре все паруса. Плавание было тяжелым. Умирали от болезней люди. Текли корабельные корпуса. Но уже в середине августа эскадра бросила якоря на рейде итальянского порта Ливорно. Здесь моряков ждала первая неожиданность. Контр-адмирала Василия Чичагова высочайшим ордером отзывали в Россию. Там ему предстояло принять под начало эскадру на море Азовском. Эскадру велено было принимать Коняеву как старшему по должности.
– Задача не так уж и сложна, – сказал ему Чичагов на прощание. – Доведешь корабли до порта Анконского – и все дела!
Коняев тут же раскатал на столе карту средиземноморскую. Сделал несколько наколов кронциркулем.
– При попутном ветре неделя ходу! – отметил удовлетворенно.
– Вот видишь, Мишенька, как все хорошо складывается! – отозвался Чичагов, поглядывая, как денщики пакуют увесистые кофры с подарками домочадцам.
В тот же день контр-адмирал съехал на берег, а Коняев поднял над «Графом Орловым» отрядный брейд-вымпел. Кораблям предстояло еще несколько дней стоянки, чтобы пополнить запасы провизии и налиться водой, а затем уже следовать к Аузе – главной базе русского флота в греческом Архипелаге.
Однако здесь моряков подстерегала новая неожиданность. Буквально через день прибыл курьер от главнокомандующего российскими войсками в Средиземноморье графа Алексея Орлова. Сообщение он привез тревожное: турки скрытно наращивают свои морские силы в Эгейском море. Орлов в связи с этим приказывал идти в крейсерство к островам Крит и Цериго, уничтожая там все турецкие военные суда. В помощь эскадре придавался находившийся уже в тех водах отряд легких судов капитана Войновича.
Как же складывалась в это время обстановка на Средиземном море для русских моряков?
Потерпев два года назад сокрушительный разгром при Чесме, султан Мустафа III лишился всего своего линейного флота. Но у турок морские силы еще оставались, и немалые! В Адриатике и Мраморном море, в Босфоре и у берегов вассального Туниса сосредоточились фрегаты и шебеки, галеры и более мелкие суда. Большое их количество делало эти флотилии весьма опасными. Было и еще одно немаловажное обстоятельство, заставлявшее русских моряков всегда быть настороже по отношению к этим судам. Дело в том, что укомплектованы они были не нерадивыми турками-анатолийцами, как линейные корабли, а опытнейшими мореходами-пиратами, впитавшими все премудрости своего ремесла еще с молоком матери.
Приведению в порядок разбойных флотилий способствовали и длительные безрезультатные мирные переговоры между Россией и Турцией, продолжавшиеся почти весь 1772 год. За это время турки сумели отремонтировать суда, пополнить их экипажи.
Великий адмирал османского флота Гассан-паша замыслил разгромить русские эскадры. Соединив все разбросанные по средиземноморским портам флотилии, он намеревался внезапным ударом истребить крейсирующие русские отряды. Гассан-паша был уверен, что соблюдающий объявленное перемирие противник давно утратил бдительность.
Но не ему, восточному лукавцу, было тягаться в искусстве обмана с графом Алексеем Григорьевичем! Орлов и не таких хитрецов уличал! Заметив передвижения турок по портам, он тут же велел удвоить наблюдение, и скоро графу через лазутчиков стало известно, что Гассан-паша усердно собирает под свою команду мощный корабельный кулак.
Из албанского порта Дульциньо, что на Адриатике, готовилась к удару по русским флотилия из полусотни фрегатов и шебек. На ее борту сидело до восьми тысяч отборных янычар.
В поддержку ей должна была выступить из Туниса флотилия неукротимых барбарейцев с тремя тысячами профессиональных головорезов.
В Босфоре собирались остатки линейного флота, а из Алжира протягивали султану руку дружбы тамошние пираты.
«Такие коварные с неприятельской стороны предприятия, производимые уже в действие, принудили меня принять оборонительное оружие, захватить нужные проходы и отправить в разные места эскадры, а особливо против дульциниотов, морских разбойников, дабы не допустить оных к соединению с тунисцами», – писал в те дни Алексей Орлов в Петербург Екатерине II.
Заступить дорогу дульциниотам – главной надежде капудан-паши – и выпало капитану 1 ранга Михаиле Коняеву с сотоварищами.
Едва его эскадра в семь вымпелов встала у берега Люфет, что неподалеку от острова Цериго, от местных рыбаков-греков пришло известие о неприятеле. Дульциниотская флотилия в восемь больших фрегатов и полтора десятка шебек стояла на якорях у острова Патраса, поджидая еще полтора десятка вымпелов, спешивших к ней из Корфу. На совете капитанов Коняев заявил решительно:
– Соединения турок допустить невозможно, надо бить поодиночке!
Мнение российских капитанов было единодушным – атаковать и уничтожить врага!
25 октября вдали были усмотрены турецкие суда. Свежий ветер, однако, не дал возможности атаковать немедленно, и нападение было отложено до следующего утра.
День следующий начался решительным нападением. Умело маневрируя, головные «Чесма» и «Граф Орлов» отсекли от основных сил две шебеки и фрегат, буквально изрешетив их своими ядрами. От уничтожения турецкие суда спасла лишь непроницаемая южная ночь.
Весь следующий день русские моряки снова боролись со стихией, штормуя с зарифленными парусами. Турки тем временем, перейдя под защиту местных крепостей, отстаивались на якорях, готовясь к отражению возможного нападения.
Так настал день 28 октября, день решающий и памятный.
Снова поутру был на «Графе Орлове» капитанский совет. И снова было на нем решено, несмотря на жестокую пальбу береговых батарей, идти прямиком на неприятельские суда и дать им бой генеральный!
– Надежду станем иметь на умелость господ офицеров и матросов да на помощь Господа нашего Всевышне го! – так закончил свои наставления Коняев.