Честь Афродиты
Шрифт:
– К вашему брату пришёл земляк, – переводя взгляд с ящика на Василия и обратно, начал рассказывать беззубый, – ну, когда это… он так дежурному представился, земляк, мол и всё. Этого здесь достаточно. А дежурил тогда Матвей, как всегда, местный старожил здесь, у него и паспорт настоящий есть, да… он на стрёме всегда сидит. Там. Знаете же. На въезде. Чуть что – он на стрёме. Он всех знает. Увидит кого, так и выясняет кому какой номер в гостинице нужен. Здесь же и «чистые» номера есть, для этих – чики-чики. – Братья понимающе одинаково улыбнулись. – Для любовников, ага! Чистый рай!
– Ты не растекайся, мужик, не рассусоливай, ближе к делу, – оборвал Василий. – И что? Пришёл земляк. Какой земляк? Как выглядел, ну?
– Какой
– Так… не понял… А с ней что? Почему «была»?
– Так ведь, понимаете, когда маски налетели…
– Какие маски? Куда налетели? Ничего не понимаю. О чём вы говорите?
– Ну как вы не понимаете, менты эти, или патруль, налетели. Это же страшно! В спецформе, с автоматами и в чёрных масках…
– Когда? Зачем налетели? Боевик какой-то…
– Ну, мы же и говорим… Налетели… Два дня как тому… Они нас не видели. Я как раз по нужде на этом… на носу нашего катера сидел, у нас же без удобств, вы же понимаете, а брат мой собрался примус как раз разжигать, мы же…
– Короче. Детали не нужны и что, дальше?
– А они…
– Их четверо было, – уточнил беззубый.
– Я и говорю, не перебивай, – отмахнулся который слева. – Они о чём-то спросили её…
– О нас, наверное. О ком же ещё! Но она не выдала. Не раскололась. – Прошамкал беззубый. – Хорошая женщина была, душевная.
– Да, поэтому они её и… того… Только вы никому… Они её… В общем, по башке и за борт… В смысле в море.
– Царствие ей небесное. – Вновь перекрестившись, взмолился беззубый и страдальчески сглотнув, уставился на ящик.
– Ага, – подтвердил «левый». – Можно сказать на наших глазах. – Он горестно вздохнул, потом продолжил. – Там всё хорошо было, но дверей нет и без удобств. Ни света, ни тепла, одна вода и сквозняк.
– А сквозняк и сырость, это, сами понимаете, удар по здоровью. Нам с братом это не надо. Никому не надо.
– Потому мы сюда и попросились… – уточнил второй. – Понимаете? Здесь же вон… – указывая на каюту, беззубый восхищённо развёл руками, и вновь вернулся глазами к ящику. – Место освободилось. Можно сказать первый класс. А был люкс, говорят.
Василий дёрнул головой, перебил..
– Так, с бабкой пока понятно. – Заявил он, хотя не всё услышанное укладывалось в голове, требовало времени. – А с земляком? – спросил он. – Про земляка рассказывайте, что знаете. Он пришёл, и что?
Который справа поднял взгляд, опередил брата.
– Ну он пришёл, посидел видимо. Никто не знает. Потом ушёл. А потом грохнуло всё. И загорелось.
– Не всё загорелось, здесь только, – беззубый изобразил скорбную маску на лице. – Да вы у Матвея спросите. Он может знает.
Уж не артисты ли они в прошлом, подумал Василий, не удивился бы, глядя на их жесты и слыша поставленные голоса.
– Всё что осталось от… вашего брата и его этой, жены, – царствие им Небесное! – рассказчик молитвенно прижал руки к груди, – похоронили два дня как уж, в кустах, на выезде. Там всех местных хоронят. Даже поп был. Тоже наш, местный. Нашёлся. Ага! Чинно всё прошло, говорят. Не беспокойтесь. Красиво. Как положено. А вы не знали?
– Не знал… Сейчас только, от вас…
– Правда крест или памятник со звёздочкой не поставили, средства у всех кончились, как сами понимаете, да и не успели ещё. Хотите посмотреть? С дороги это не видно, но мы знаем место. А это пиво у вас, извините, или…
– Пиво, пиво…
– А может, мы за рыбкой сначала сбегаем… Помянём. Если хотите. Вы любите? За вяленой. За корюшкой.
– А
– Здесь?! – изумился беззубый…
– Здесь всё есть… Только пива никакого нет… А как, извините, называется? Не «Будвайзер», случайно?
– Нет, «Куллер» вроде. Я не смотрел.
– Как раз наше любимое. Не угостите? Помянем брата Евгения и дочь святую… как её… не важно. Аминь!
– Ждите здесь. Мы щас.
Когда братья, не задев Василия, мылом выскользнули из каюты, Василий скорбно постоял, нагруженный свалившимся неожиданным трагическим известием, вспомнил последнюю встречу и разговор с Евгением, пожалел, что не был с ним более внимательным, заботливым, не предостерёг, не уберёг беднягу. Эх, Женька, Женька… Брат… К тому же, обгорелые ошмётки на стенах давили, просто выталкивали. Василий сглотнул возникший ком в горле, заторопился наверх, на воздух из затхлого, давящего помещения. Оставив новым жильцам половину бутылок, остальные Василий прихватил с собой. Направился к Матвею.
Матвей, словоохотливый благообразного вида пожилой мужичок, внешностью и повадками смахивающий на бывшего завхоза либо старого бухгалтера, что было недалеко от истины, исправно выполнял «У Натальи» роль дежурного администратора на воздухе, человека на «стрёме». Слегка сутулый, краснощёкий, пухленький, с лукавыми, почти бесцветными от «службы» на морском ветерочке глазами. Действительно имел все положенные добропорядочному гражданину настоящие документы – паспорт и прописку, что для остальных обитателей «гостиницы» было недоступной мечтой. Его потому и не забирали при очередных облавах.
При виде ящика с пивными бутылками, причём непочатыми и настоящими, Матвей немедленно наморщил лоб, принялся с готовностью вспоминать. На здоровье, память, аппетит и стакан– другой чего покрепче старик явно не жаловался. Тем более в таком случае. «Да, да был такой, приходил. Невысокий, но здоровый, как надутый. Наверное мафия, ага! Я помню. Ещё закурить у него просил. «Пэл Мэл». Сигареты. Ерунда, конечно, сигареты, слабые. Но угостил. Кстати, на руке, вот здесь, – старик ткнул указательным пальцем в своё запястье, – «Надя» наколото, и цифры 1 9 9 7… когда я сигарету из пачки доставал, заметил… год, наверное. И на плече, ниже шеи или конец верёвки наколот, выглядывал, или чей-то хвост… Ящерицы, наверное. Цветной. Не видно было. Сказал, что электрик. И небольшая сумка при нём. По вызову. Служба, мол, такая в городе есть: мужик на час. Я ещё подумал для сексу что ли, нам-то здесь зачем, спрашиваю, кому, а он рассмеялся. Характерно так: хе-хе-хе, и два зуба у него вверху, слева – коронки, видать – но золотые. Граммов на пятнадцать – двадцать… – Дежурный вдруг замялся, повертел головой, над чем-то размышляя, потом поправил себя. – Нет, это у меня с левой руки было, а у него, значит, получается справа, да. Точно, справа коронки, ага! Представился электриком. Молодой такой, вежливый вроде. Я документы не проверял. Мне зачем? Всё спокойно. Беспокоить народ нечего. В джинсах, майке безрукавке с буквами иностранными и кроссовках, я и указал дорогу к… твоему этому, да. А вот куда он потом делся, я не заметил. Он обратно не проходил. А потом жахнуло. Ну я и засуетился. Пост оставить не могу, чем помочь – не знаю. Куда, кому звонить тоже… У меня сотовый-то телефон для этого есть, для связи с… – старик кивнул головой на небо, – с «хозяевами». Но в регламенте такого нету, чтоб беспокоить по… такому случаю. Да и постояльцы, я вижу, засуетились… Воды-то вокруг полно, только черпай. Никакие пожарные не нужны. Вот и… потушили. А после уж и узнали. Но я бы никогда на этого электрика не подумал, который на час, нет. Он же нормальный вроде, молодой, зубы ещё эти… золотые. Солидно всё. Спокойно. Он же улыбался. По доброму так. Затылок у него ещё такой, я приметил, в складках, как у борца, без шеи. А ты пиво будешь? Или на могилу сначала посмотрим? Они вместе там… Я укажу. Это рядом. А?» Василий мало что понял, но Женьку очень жалко было…