Честь Афродиты
Шрифт:
Понятно другое. Сначала КолаНикола позвонил Пастухову из Владивостока, потом и Михаил Трубач. У них в городе, оказывается, произошло несколько убийств. Как они считают, связанных друг с другом. Рассказали. Григорий Михайлович выслушал, расстроился за Марго и Михаила, огорчился, высказал соболезнование. Не стал Михаилу выговаривать, что это он виноват в гибели Олега с Николаем. Михаил сам всё понимал, к тому же, не вернёшь… Как не вернёшь и свидетелей, тех, двоих похитителей, которые Волкова в затоне удерживали. Теперь Михаилу по материалам служебного расследования грозило в лучшем случае увольнение из органов, в худшем, статья с лишением свободы…
Волька,
Последнее на него холодом накатывало, когда, на его взгляд, все нити сходились к Сергею Бадаевичу. К товарищу генералу. Но прямых улик не было, были только версии. А версии следовало доказательно обосновать. В данном случае это мог сделать только один человек. «Старший» или «дядя», как его назвал «Король»-Фокин. Но где этот дядя, как на него выйти, как вычислить – большой вопрос. Известно о нём мало, практически ничего: не высокий, слегка сутулый, взгляд холодный, в возрасте… Ни фамилии, ни адреса, ни телефона… Голос тихий, но твёрдый. И что? И это называется характерные отличительные черты? Да у половины страны голос сейчас тихий, люди сутулятся, зло смотрят… Правда у многих сотовые телефоны теперь в карманах. Примета века. Но не примета нужного человека. Всё что нужно было знать Пастухову, знал один человек: Сергей Бадаевич. Только он. Он и команды давал. Никитин с ним связывался, когда на Волкова и на Вольку убийц выводил. И на владивостокского Гришанкова тоже, и на двоих ублюдков похитителей. Нужно было начинать с Никитина. Пожалуй с него. И очень удачно получалось, что тот под подпиской о невыезде был, на свободе.
К Никитину Григорий Михайлович Пастухов, вместе с Волковым, приехали после 20 часов, домой. Увидев удостоверение сотрудника Генеральной прокуратуры РФ, консьерж пропустил их без звука. Пастухов только предупредил, никому ни слова. Консьерж, по виду бывший военный, молча кивнул головой. Никитин, увидев в дверной глазок своего президента, отворил дверь, Пастухов с Волковым вошли. Никитин мгновенно засуетился, бросился накрывать на стол, но Пастухов его прервал.
– Присядь, Игорь Ильич, мы не за этим пришли. Не мельтеши. Присядь, я говорю. Поговорить надо.
Присутствие непрошенных гостей Никитина заметно угнетало. Он нервно вертелся, не зная как ему сесть, к кому лицом, боялся самой причины прихода «гостей». Волков это видел, молчал.
– Вопрос короткий, и только один, Игорь Ильич, – начал Григорий Михайлович. – И мы уйдём. Беседуем с тобой неофициально, не под протокол. По мужски. Ответишь – хорошо. Не ответишь – плохо. Советую сказать правду. Это в твоих интересах. Извини, что на «ты», сам понимаешь. – Никитин в ответ машинально кивнул головой. – Настройся, Игорь Ильич. Слушай внимательно.
Игорь Ильич послушно замер…
– Назови номер телефона человека, кому ты сообщил о возвращении Бориса Фатеевича. – Разделяя слова, медленно произнёс Григорий Михайлович.
Игорь Ильич ещё больше побледнел, открыл рот, но прозвенел звонок домофона… Мягко и мелодично. Игоря Ильича в испуге подбросило…
Кто это? Переглядываясь, гости замерли, Хозяин как умер, мертвенно побледнел.
– Вы кого-то ждёте? –
– Ннее… – Утвердительно мотая головой, едва слышно вымолвил Никитин. Лицо его было совсем бескровным.
Звонок вновь требовательно прозвучал.
Пастухов быстро и бесшумно поднялся, почти также поступил и Волков, один Никитин испуганно сжался, почти потерялся в кресле.
– Это он. Он мне звонил, – сдерживая икоту, в страхе признался Никитин. – Не открывайте! – шёпотом вскричал он. – Это от Сергея Бадаевича. Инструкции. Как… мне… дальше…
Пастухов бесшумно пробежал к двери, с другой стороны встал Волков. Григорий Михайлович одним лицом приказывал Никитину подойти к двери. Тот двигался как парализованный. Пастухов прижал палец к своим губам, потом руками изобразил нечто успокаивающее, не бойся, мол, мы здесь, мы рядом. Подойди и ответь. Не бойся. Подойди!»
Наконец Никитин подошёл… На экране домофона возникло лицо человека неприметного по виду, но вежливо улыбающегося.
– Вы один, Игорь Ильич, добрый вечер. Я вас не разбудил? К вам можно? – спросил дядя.
«Это он, тот самый дядя, наверное! Вот удача! Сам… Неужели!! На ловца…» Пастухов невольно прячась, энергично кивал Никитину головой: «Можно, можно. Пусть идёт. Пусть войдёт».
– Да, я… – Краем глаза видя поддержку, скорее всего приказ, Игорь Ильич прокашлялся, глухо произнёс. – Можно. Проходите. – Отключил клавишу связи, уставился на Пастухова. – Я его не знаю. Я боюсь… – прошептал он.
– Всё хорошо, не бойся. Спокойно открывай дверь. Принимай гостя. Мы здесь. – И встал за пристенный шкаф возле двери. Спрятался. Едва втиснулся. Так же поступил и Волков, только с другой стороны от двери. Хорошо, гостиные в новорусских домах позволяют. Вместительные. Через несколько секунд на домофон «вышел» консьерж: «К вам, господин Петерс, Игорь Ильич. Можно?» «Да, пропустите, пожалуйста».
А вот уже и дверной звонок отозвался… Никитин открыл замки.
Войдя, гость вежливо снял кепку, в руках у него был обычный портфель.
– Что с вами, Игорь Ильич? – заботливо, на самом деле насторожённо вглядываясь, заметил гость, заглядывая за спину хозяина. – Вы один дома?
– Да, – едва слышно ответил Никитин, медленно опускаясь на стул… рукой держась за сердце. – Голова только что-то…
– Вам плохо? Сердце? Я понимаю! – Игорь Ильич действительно в эту минуту выглядел болезненно. Не выдал бы, думал Пастухов выглядывая из укрытия. – Подождите, подождите. Одну минуту. У меня как раз валокордин есть. – Засуетился гость, открывая портфель… выхватывая вместо лекарства пистолет с глушителем. – Извини, дорогой, сейчас голова пройдёт, это моя работа. – Уже спокойно, другим тоном произнёс он, направляя ствол в голову Никитина.
Игорь Ильич отшатнулся, глаза в ещё большем испуге округлились, он немо замер, лицо задрожало. Правда нажать на спусковой крючок пистолета гость не успел. От сильно удара по руке и задней подножки, киллер грохнулся на пол, ударившись затылком об пол. Мягкий ковёр смягчил удар, но на некоторое время человек потерял всё же сознание. Этого вполне хватил изъять пистолет, разрядить его, проверить карманы киллера, портфель, привести в чувство Игоря Ильича, и самих себя. Дядя по паспорту оказался Семёном Израилевичем Петерсом, одна тысяча девятьсот сорок девятого года рождения, прописанного в Москве по улице Новокуйбышевской… Его подняли, усадили в кресло, Никитин принёс воды…