Честь и мужество
Шрифт:
— Здравствуйте, я из милиции, — устало сказал Бибишев. — Пожалуйста.
Он протянул удостоверение, Дергачев взглянул.
— Вот как, — сказал он спокойно. — Теперь уже из уголовного розыска. Это что-то новое. Проходите! — И плавным жестом показал, что пройти надо в кабинет.
Сидя в кресле под книжными бастионами, уходящими к потолку, Володя ждал, что Феликс Михайлович поинтересуется, зачем пожаловал к ним инспектор угрозыска. Но супруги молчали. Тогда спросил Володя:
— Дома ли ваш сын?
— Нет, но скоро придет.
— Я вижу, вы
— Начинаем привыкать, — сказала с горькой иронией Елена Игнатьевна. — Второй визит подряд.
— Вы ждете наших вопросов? — Отец Гены хмыкнул. — Естественно. Но знаете… Если есть что, рассказывайте сразу. Или спрашивайте. Вряд ли я могу взять инициативу.
— Хорошо, — кивнул Володя. — Мне есть что рассказать.
Он сжато, не пытаясь смягчать формулировки, изложил Дергачевым историю угона «Жигулей» № УКВ 21—67… Выражения лица матери он не видел — она стояла за спиной, — и только слышно было частое дыхание. Феликс Михайлович слушал рассказ инспектора с каменным лицом, но когда дошло до получения Геной перевода, дернул подбородком и откашлялся. Однако дослушал, не перебивая.
— Это фантастично, — сказал он севшим голосом и снова откашлялся. — Лена, прекрати!
Прижав ко рту платок, Елена Игнатьевна слепо ткнулась в стеклянную дверь, открыла ее и выбежала из кабинета.
— Я не спрашиваю, проверено ли все… — Феликс Михайлович постепенно овладевал голосом. — Наверняка вы знаете свое дело… С кондачка такое… не говорят. Он будет отвечать… За все надо отвечать… Не могу смириться с мыслью, что Гена из-за денег… ужасно….
— Причины могут быть и другие, — мягко сказал Бибишев. — Только анализировать будем потом. Я пришел к вам не для того, чтобы проинформировать вас. Нужна ваша помощь.
— Моя помощь? — Отец Гены с сомнением взглянул на инспектора.
Щелкнул дверной замок: кто-то вошел в квартиру. «Рановато он явился, надо бы с папашей закончить», — с сожалением подумал Володя.
— Да, ваша помощь, именно ваша… — Володя тянул, чтобы выяснить, Гена это или не Гена.
— Мам, чтоб я эти брюки противные хоть раз надела… — раздалась девчоночья скороговорка в прихожей, и тотчас в кабинет заглянула высокая тоненькая девочка с русыми волосами, падающими на плечи. Козьи глаза безразлично скользнули по Бибишеву. — Пап, а мама дома?
Отец только взглянул из-за плеча — дочь немедленно испарилась. В глубине квартиры послышался ее не слишком внятный говорок:
— Мам, а кто это у нас?
— Я не знал, что у вас еще дочь, — сказал Бибишев, чтобы хоть что-то сказать.
— Дочь, — тускло отозвался Феликс Михайлович. — Наташа, в седьмом классе. Гуляла с собакой. Так чем я могу помочь?
— Сейчас, когда придет ваш сын, мы с вами должны убедить его, во-первых, признаться в совершенном преступлении — это очень важно для него самого. А во-вторых, помочь милиции задержать более серьезных преступников. Тех, кто его втравил.
— Опознать?
— Вряд ли он их знает в лицо. Может, кого-то и знает, но не главных. Конспирация у них на высоте. А сделать он должен
— Но ведь это опасно! — Феликс Михайлович поднял на Бибишева светло-голубые глаза. — Рисковать сыном? Знаете…
— Мы позаботимся, чтобы риск был минимальным.
— Но полных гарантий, конечно… — Он снял очки, опустил голову.
— Да, — твердо сказал Володя. — Полные гарантии дает только господь бог. И то по слухам. Но мы сделаем все возможное.
Феликс Михайлович надел очки, посмотрел Бибишеву в глаза.
— Хорошо. То есть хорошего мало, но я согласен. Он считал себя мужчиной, когда крал машину, так пусть докажет это на достойном деле. Иначе я совсем перестану его уважать. И себя — тоже.
Раздалось тихое постукивание, и в кабинет вошел черный, с проседью на спине и ногах спаниель. Взглянул на хозяина, помахал обрубком хвоста и ткнулся мокрым носом в ладонь Бибишева.
— Уйди, Джуди, — негромко произнес Дергачев.
Собака с грустью скосила на него влажные глаза и лапой тронула Володино колено.
«Просит за хозяев, что ли? — мелькнуло у Володи. — Инстинкт?»
— На место, Джуди! — резко скомандовал Феликс Михайлович.
Собака вздохнула и, чуть не волоча уши по полу, понуро вышла из кабинета. «А папаша у Гены не нудный, а просто строгий мужик», — решил Володя.
— У меня к вам просьба… — Дергачев замялся, подбирая нужное слово. — Вы мне верите? Нет, вы доверяете мне? Короче, вот что: наш Геннадий — непростая натура, сходится с людьми плохо. Самолюбив невероятно и… Позвольте мне самому поговорить с ним обо всем, а вы часа через два зайдите… Так будет лучше.
— Годится. — Бибишев встал. — А жену… Вы подготовите ее, или она будет не в курсе?
— Она женщина мужественная. Слезы — это первая реакция, а так — кремень… Значит, примерно в восемь-вечера, хорошо?
…Эти два часа инспектор Бибишев использовал, что называется, на полную катушку: побывал на Поляне Фрунзе, осмотрел в тупике место засады, проинструктировал членов своей оперативной группы, лично проверил предназначенные к угону «Жигули». В восемь вечера — минута в минуту — он позвонил в квартиру Дергачевых.
На этот раз беседовали в гостиной. Мать держалась на удивление: следов слез не видно, даже улыбнулась Володе. Феликс Михайлович был все так же сдержан. Наташку услали к подруге. Володя сел в кресло возле длинного журнального стола, напротив, тоже в кресле, сидела Елена Игнатьевна. Феликс Михайлович из прихожей прошел в дальнюю комнату. Вернулся, молча сел на диван справа от Володи. Через минуту в гостиную вошел Гена Дергачев, «Крокодил». Что-то промелькнуло у него в глазах, когда он еще из дверей взглянул на Бибишева: видимо, вспоминал, где видел. «На почтамте, друг, на почтамте», — сказал про себя Володя. Ему понравилось, что паренек был воинственно серьезен, не казался угрюмым, враждебно настроенным. Нет, решимость была даже в походке, когда шел к дивану.