Честь имею представить - Анна Каренина
Шрифт:
– Теперь мне все нужно. Я уже ничего не испугаюсь.
– Вас не допустят к информационным установкам.
– С вами допустят. Высокие напряжения отключены, так что это теперь безопасно.
Вечером в институте после просмотра импульсных информации Глухов вызвал Анну к себе. Он сам в присутствии Анны заложил кассету в силовой блок и нажал пуск. Они оба смотрели в ячеистый экран, не завешенный монохромным эстампом: Анна уже была достаточно натренирована, чтобы не пользоваться отвлекающими картинками. Она представила себе, как волновой пучок, пронизывая камеру, ударяется в экран, где каждая ячейка, представляя собой электронный ввод, выбирает и усиливает импульс, а потом этот луч интенферируется с соответствующими импульсами ее биотоков.
Сначала ничего не было, только напряженная тишина да шум дождя из стереодинамиков. Потом возникли обрывочные представления, смутные, как воспоминания тяжелого сна. Возникло лицо Федора Кияна. Анна узнала его по фотографиям. Волевое лицо, глубоко посаженные глаза, непокорный чуб, который чья-то рука пытается начесать на висок. Анна узнала свою руку с миндалевидными ногтями. Федор лукаво скосил глаза, подставил щеку. И вдруг откуда-то из глубины встало лицо его жены со смазанными расплывчатыми чертами. Анне казалось, будто она подслушивает чужие мысли. Она пристально смотрела на экран, а в голове ее возникали смутные образы, они, как сквозь полупрозрачную стену, обращались к ней, взывали о чем-то, в чем-то убеждали, чего-то требовали. А потом она услышала тишину. Такая тишина - до звона в ушах - бывает в конце бессонной ночи, когда ход мыслей замедляется, а предметы обретают одухотворенную призрачность. Анна узнала рабочую лабораторию и длинный стол с чертежной доской и электронно-счетной машиной и увидела себя, поднимающуюся из-за стола.
"Сдаюсь, - услышала она свой голос, - устала и сдаюсь".
Федор Киян выпрямился над затертым чертежом сетевой схемы.
"Закончим завтра, - сказал он, - все равно не успеваем".
И та, другая Анна подошла к Федору, обвила его шею руками, бессильно опустила голову ему на грудь, а он стал целовать ее в шею около уха. Анна вспомнила, что ведь Глухов, стоящий рядом, тоже мысленно все это видит, и тотчас образы стали меркнуть. Анна взяла себя в руки, сосредоточилась на светло-сером ячеистом экране и снова увидела мужчину и женщину, прильнувших друг к другу посреди пустой лаборатории, и чахлый рассвет за широким окном...
Анна все поняла. Когда-то она читала в собрании древнерусских заговоров о приворотных средствах. Самым надежным способом приворожить у древних колдуний было добавление в пищу частицы плоти от существа, жаждущего взаимности. На Древней Руси это средство широко применялось несчастливыми влюбленными. И теперь, в эпоху космоса и электроники, Анна Купцова решилась на аналогичное варварское средство, но уже с применением последнего достижения техники.
Глядя невидящими глазами в серые электронные ячейки, Анна читала образы, которые ее предшественница пыталась включить в сознание своего возлюбленного. И не только включить. Ведь тогда установка была на полном напряжении. Значит, эти образы должны были со всей эмоциональной силой впечататься в его сознание. Воспоминания, чувственные ассоциации, отрывочные слова и звуки слагались в историю интимных отношений... Лицо Федора в профиль. Сзади подошла та, другая Анна, положила подбородок на его плечо, Федор обернулся и увидел вместо Анны свою жену. Мягкие черты лица Галины были искажены, она смотрела зло и желчно. Анна на миг зажмурилась, но обезображенное лицо Галины продолжало стоять перед ней... Маленькая уютная комната, освещенная розовым светом. Федор сидит на тахте, жует яблоко. Анна присела у его ног, положила голову ему на колени, он перестал жевать, замер. Лицо Анны в розовых ренуаровских бликах. Настольная лампа, прикрытая красным платком. Вот от чего эти алые отсветы... Неожиданно щелкнул выключатель, и образы исчезли. Глухов переключил регулятор на ноль.
– Зачем вы отключили?
– И так все ясно, - сказал он сдавленным голосом.
Анна вырвала у него регулятор и снова включила. Глухов повернулся к выходу:
– Смотрите, если хотите. С меня достаточно.
– Останьтесь, - сказала Анна сквозь зубы, - я должна все досмотреть. И вы останьтесь.
Глухов подчинился. Опять поплыли видения. Лаборатория. Гранитный спуск к Неве у Кировского моста. Незнакомая комната с казенной обстановкой - вероятно, номер гостиницы. И откровенная эротическая сцена. Прогулка по берегу залива. Анна в длинном платье села на камень, смотрит на прибой, рядом на песке присел Федор, смотрит ей в глаза, она нежно проводит рукой по его лицу. И еще много сцен - прерывистых, беспорядочных воспоминаний, - как отчаянные призывы, как злобные заклинания. Потом в глазах замелькали желтые искры, - кассета иссякла.
Анна отключила регулятор.
Глухов молча стоял рядом. Из стереодинамиков раздавалось монотонное шуршание дождя. У Анны пересохло во рту, она была не в силах двинуться с места.
– Что же теперь делать?
– сказала она, обращаясь скорее к себе, чем к Глухову, а он молчал. В последнее время они проводили анализ сравнения информационных и эмоциональных накладок. Опыты на животных показали, что информационные импульсы позволяют делать огромное количество накладок, в то время как эмоциональные посылки на нестертые связи дают отрицательные накладки. Глухов, наверное, думал о том же, потому что когда Анна сказала: "Шок был неизбежен", - он ответил: "Да". Анна уточнила свою мысль:
– Эмоциональные импульсы были посажены на нестертые связи, в мозгу от этого наложения произошло как бы короткое замыкание. Так?
– Так, - подтвердил Глухов. Анне стало легче. Обвиняя эту женщину, она как бы отсекала ее от себя.
Когда Глухов снял кассету с силового блока, Анна протянула руку, но он, сделав вид, что не заметил этого жеста, понес кассету в аппаратную.
– Дайте мне кассету.
– Ее следует уничтожить. Это улика против вас.
– Против Купцовой.
– Тем более. Значит, вы непричастны.
– А я хочу быть причастной.
– Она взяла кассету и положила в карман плаща.
В машину они сели молча - два человека, так странно связанные судьбой. За рулем Глухов был таким же, как на работе: деловито спокойным и холодным. "Неужели я когда-то любила его?
– подумала Анна.
– Это же не живой человек - бесчувственная исследовательская машина, анализирующий исполнительный механизм". И все же до сих пор он оставался связующим центром основных событий ее жизни.
– Я с кем-нибудь дружила?
Глухов слегка повел бровью, около губ наморщилась ироничная складка.
– Последний год вы дружили с одной пожилой женщиной из Кавголова.
– Она знает о моем превращении?
– Конечно. Она следит за всеми сенсациями - весьма эрудированная дама.
– Кто она?
– Пенсионерка. Живет с внуком.
– А родители внука?
– Он сирота. Ему восемь лет, и вы над ним патронировали.
– Они материально нуждаются?
– Нисколько. Она получает пенсию на себя и внука, и кроме того у нее там свой дом, сдает комнаты дачникам. И мы снимаем у нее комнату на целый год. У нее до сих пор стоят наши лыжи.
– Я часто у нее бывала?
– Каждую неделю.
– Может, для Купцовой это была комната свиданий?
– Не думаю, я ведь сам туда мог приезжать в любое время.
– И я дружила с этой старухой?
– У нее отличная память, она многое помнит, умеет хорошо рассказывать, и вы могли часами говорить с ней. Думаю, что и у вас не было от нее секретов.
– Странно... Я бы хотела навестить ее.
– Если вы намерены заново знакомиться со всеми, с кем когда-либо встречались, у вас не хватит жизни.