Честь воеводы. Алексей Басманов
Шрифт:
В степях бывалому человеку легче, чем в тайге, ежели только умеешь от врага отбиваться. Так мыслил Фёдор, да во многом ошибался. Степное военное дело понятнее оказалось Алексею. Когда Мценск остался в двух поприщах [25] позади и сотням Алексея и Фёдора нужно было встать дозорами в перелесках, Алексей подумал, что тут они могут и просчитаться. Из перелеска за окоёмом не увидишь ничего. И Алексей предложил разделить силы и упросил Фёдора остаться на месте, сам с сотней решил выдвинуться, провести поиск на юге, хотя бы на один дневной переход вперёд.
25
Поприще —
— Мы ведь тут, Федяша, как кони в шорах: пройдёт орда десяти вёрстами западнее, и не увидим её, окажемся за спиной у ордынцев.
Доводу друга Фёдор внял, но предупредил:
— Смотри, Алёша, как бы нам не обмишулиться. Велено здесь стоять.
— Но ведь без риска и коня на скаку не остановишь, — отозвался Басманов. — К тому же я далеко не оторвусь от тебя. Одно-два поприща, и по кругу назад.
Алексей всё-таки доказал необходимость такого поиска, и Фёдор скрепя сердце согласился. Но заметил:
— Иди и будь во всём осторожен. А через два дня я пойду за тобою следом. Договорились?
— Хорошо, Федяша, пусть так и будет.
Сотня Басманова покинула стоянку на рассвете. День прошёл спокойно. Двигались не спеша, чтобы кони не утомились. На ночлег Алексей остановился у небольшого лесочка близ реки. Спал он крепко, и приснился ему сон, будто приплыл на челне к становищу белобородый дед, поднялся на взгорок и сказал: «Чего сидите, ежели крымцев ждёте? Идите на Карачев, там и увидите. А идти вам от восхода солнца на заход». Проговорив сие, дед накрыл зипуном костёр, погасил его и пропал во тьме ночи. Проснувшись чуть свет, Алексей вспомнил сон, а ещё Пантелея вспомнил и подумал, что сон вещий. Он позвал первого десятского Тихона, умного молодого воина, и рассказал ему о том, что пришло в ночи. Спросил:
— Может, сон-то вещий? Старец уж больно благообразен.
— Вещий твой сон, воевода. Исполни всё, как велел отец. Вот только воеводу Фёдора надо бы предупредить.
Про Тихона не скажешь, что он был суеверен. И Алексей внял совету северянина. В тот же час он отправил гонца к Фёдору.
— Молви ему, чтобы шёл по нашему следу на Карачев, — наказал Алексей молодому ратнику.
В тот год хан Саадат-Гирей изменил свои привычные действия в походе на Русь. Он не пошёл прямым путём на Москву, потому как знал, что на рубеже Козельска-Перемышля-Тулы и на всём протяжении Оки, что тянулась с запада на восток до Нижнего Новгорода, орду встретит сильная русская рать. Зачем терять воинов, счёл хан Саадат-Гирей, не лучше ли идти в обход заслонов-рубежей? И хитрый хан повёл своих ордынцев влево от Москвы, словно держал путь на Литву. Вот уже и Свейск миновали, на очереди — Почеп. И шла орда вольно, но недолго.
Приняв совет Тихона, Алексей поднял сотню в седло и повёл воинов на заход солнца, выслав далеко вперёд дозорный отряд. Весь день, лишь с короткой остановкой в полдень, воины не покидали седел. Но долгий апрельский день миновал мирно-тихо. И в деревнях, кои встречались на пути, крестьяне деловито готовились к севу. Однако Алексей находил в селениях тиуна или просто кого-то из жителей и предупреждал:
— Ты, друг, будь настороже и всем скажи, что орда идёт.
И снова ратники шли без устали на запад. В полдень десятские Тихон и Донат, что ехали обочь Алексея, все посматривали на небо. И Алексей, глядя на них, озирал синюю высь. Там ничто не привлекало его внимание, лишь воронье тянулось цепочками с севера на юг. Да что с того? Но Тихон и Донат знали тому цену. И когда сотня пересекла путь воронья, Тихон сказал:
— Воевода, нам бы пора из степей уходить, на холод тянуться.
— Что так? — спросил Алексей.
— Видишь, воронье на зной цепью летит?
— Вижу.
— То к орде спешат. Она уже близко. Ноне здесь будет.
— Выходит, к лесу надо прибиваться? Как ты-то, Донат, мыслишь?
— Вкупе с Тихоном, — ответил Донат.
— Вам виднее, охотники, — вздохнул Алексей. — Да токмо десятского Еремея нет, а без него как уйти...
— Стой, сотский, стой! — прервал Алексея Донат. — Вижу на окоёме чёрный клубок, да катится он. — Донат ловко встал на спину
Теперь уже все заметили, как по степи катился клубок, и стало видно, что это небольшой отряд конников. Тут Донат пришпорил коня и помчал навстречу всадникам. Где-то в полуверсте от сотни сошёлся с ними. А вскоре Донат и Еремей подскакали к Алексею, и запылённый, разгорячённый долгой скачкой Еремей доложил ему:
— Ордынцы валом идут. Вчера их заметили. Они в ночь остановились, а мы вот — ушли.
При сотне было два десятка запасных коней. Алексей распорядился сменить усталых коней ратников Еремея на свежих и повернул сотню на север, дабы в случае опасности найти защиту от степняков в лесных чащобах. Ратники уходили лёгкой рысью, всматривались в окоём и не видели отрадного леса, лишь колки-рощицы попадались на пути. Время уже близилось к вечеру, и воронье закружило в небе почти над головами всадников. И воины всё чаще оглядывались назад, с каждым разом всё больше опасаясь обнаружить за спиной конную лавину.
Она накатывалась. Несмотря на более чем тысячевёрстный путь, орда шла так же быстро, как и в начале пути. И пока Басманов искал лесное убежище, в степи появился конный вражеский дозор: семнадцать всадников. Увидев русских, ордынцы пошли намётом, не догадываясь о том, что их в шесть раз больше. Впереди показалась роща, уже одетая в молодую яркую зелень. Алексей повёл сотню под её покров. И хотя кони русичей были не так легки на ногу, как татарские, но ратники успели скрыться в роще. И тут же Алексей дал команду идти Тихону со своими воинами налево, Донату — направо.
— Как подойдут степняки, возьмём их в хомут, — сказал он.
Тихон и Донат поняли замысел сотского, увели воинов вдоль опушки, приготовили рогатины, затаились.
Ордынцы приближались. Они, очевидно, сочли, что перед ними небольшая дозорная группа русских, и потому смело приближались к роще. Вот уже до Алексея долетели их яростные крики. Вот уже сотня сажен до рощи, вот полсотни. Засверкали кривые сабельки, в рощу полетели стрелы. Вот она, опушка! Ордынцы увидели русских воинов. Можно дотянуться до них саблей, копьём. «Секим башка!» — услышал Алексей. Но что это? В дозоре ордынцев замешательство. Их кони врезались в частокол, вскинулись на дыбы, падают. Сами воины выбиты из седел, полетели на землю. Справа и слева на них наскочили ратники. Те из ордынцев, кои ещё держались в сёдлах, ринулись в сечу. Но и здесь наткнулись на частокол рогатин, непреодолимых для них, вмиг были сброшены на землю. Лишь мурза Аппак, крепкий, широкоплечий воин, кружил на своём жеребце и отбивался от наседавших на него русичей, что-то кричал. У Алексея мелькнуло: «Достать его живым!» И он ринулся к ордынцу. Однако сотского опередил Донат. Сильными руками он вонзил рогатину жеребцу в грудь, тот поднялся на дыбы и рухнул. Мурза Аппак не успел выскочить из седла, и конь придавил его. В тот же миг рогатина взметнулась, и точный удар воина прижал шею ордынца к земле. Татары бились отчаянно, но сила солому ломит. И пятнадцать всадников полегли под ударами русских воинов. Лишь двое — мурза Аппак и молодой ордынец — живыми стояли среди русичей.
Осмотрев место схватки, Алексей велел ратникам упрятать всех убитых в кусты и поймать лошадей.
— Ловите коней! Чтобы поле было чистым. Заберите оружие! И торопитесь! — Алексей теперь дорожил каждой минутой, понимая, что татарский дозор не мог далеко оторваться от орды.
Так оно и было. В лучах клонившегося к заходу солнца сотский увидел, как в небе, вёрстах в двух, кружила туча воронья. Тем временем пленным связали руки и отвели их вглубь рощи. Там посадили на коней и приторочили к сёдлам. И Алексей повёл сотню к восточной оконечности рощи. На опушке он увидел синеющий спасительный лес. До него было не меньше трёх вёрст. Алексей не стал медлить, понимая, что если они успеют добраться до леса, то орда их не достанет. Он приказал Тихону: