Честная игра
Шрифт:
Несмотря на все опасения и гнев, у Леоноры промелькнуло нежное чувство. Она была немного тронута; она никак не ожидала такой шаблонной развязки. Она все еще надеялась, что вывернется… ведь она умела справляться с Диком, когда он был дома… и показала письмо Тедди, только чтобы заставить его прийти в себя… С нее было довольно этой истории с Филиппой. Тедди принадлежал ей, Леоноре, он был нужен ей, и она хотела сохранить его для себя. И теперь особенно он был «ее», когда уезжал в Африку, в какое-то
И, слегка прижавшись к нему, она спросила:
— Значит, ты действительно меня любишь?.. О, дорогой мой…
— Я буду беречь тебя, — стойко ответил Тедди, между тем как его сердце замирало от ужаса. Ему придется жениться на ней… и там, в Кении, он никогда не будет свободен…
Вслух он сказал:
— Никакой скандал тебя не коснется… мы уже будем в Кении, когда это разразится. Я сейчас же напишу Майльсу.
— Поддержи меня немного не только тогда, но и теперь, — прошептала Леонора. — Ты мне так нужен…
Тедди еще раз провел влажным языком по губам.
— Клянусь, что я тебя не покину, — сказал он.
Вернувшись к себе, Леонора вздохнула. Тедди был ненадежен, ох, ненадежен! Она тихо засмеялась: она и теперь льстила себе! Она уже почти потеряла его… но теперь он вернулся к ней, и нечего было опасаться невнимания с его стороны в течение последних дней ее пребывания в Фонтелоне.
Сидя перед зеркалом, она принялась рассматривать положение со всех сторон. Что если ей не удастся загладить все перед Диком, что если она поедет в Кению?
По вульгарному, но образному выражению Дика, она «засолила про запас» за время своего замужества, по крайней мере, пятьдесят тысяч, и, кроме того, у нее были драгоценности… а Тедди был молод, и она была страшно увлечена им… и он, конечно, женится на ней. Жизнь с Диком была, во всяком случае, довольно непривлекательна… Как жена Тедди, она будет счастливее. А кто теперь обращает внимание на развод? Она все это обдумает не спеша. Тедди нуждался в хорошей встряске — и он получил ее!
Тедди тоже сидел, задумавшись.
Майльс никогда не простит ему, так же как отец, а Филь поверит самому худшему…
А он только что был действительно счастлив!
Он вдруг опустил голову на ручку кресла.
ГЛАВА XVII
Пусть жизнь течет, минуя нас,
Волна вслед за волной;
Пусть кроет темная вода,
Я буду смел…
— Хэлло, Тедди, — сказал Джервез, — ты неважно выглядишь. В чем дело?
— Он
— Совершенно безнадежное, — согласился Тедди, продолжая пить.
Он и так уже выпил лишнее. Он сознавал только, что ему хотелось забыться, и он решил, что это лучшее. Маунтли был, во всяком случае, дурак… со своей идиотской «безнадежной любовью». Зачем было трубить об этом повсюду? Каждый человек имел право беречь свою святыню в душе.
— Замолчи, — неожиданно обернулся он к Маунтли и добавил грустно, мотнув головой по направлению к Джервезу. — Да еще при нем!
Для Маунтли это ничего не значило, и он только расхохотался. Но слова и движение головы Тедди заставили ярко вспыхнуть огонь, тлевший в душе Джервеза.
Маунтли продолжал зубоскалить:
— Джервез не обращает внимания. С какой ему стати?
Он только поддразнивал Тедди, полагая, что тот дошел до «слезливого предела», выпив слишком много разных, хотя и прекрасных вин, и желая шуткой привести его в лучшее настроение.
И он повторил:
— Конечно, Джервезу это все равно.
Тедди мрачно улыбнулся и медленно проговорил:
— Ему не было бы все равно, если бы он знал, но, слава Богу, он не знает и не узнает от меня никогда!
Джервез слегка рассмеялся и, вставая, сказал:
— Идем. Съедется много соседей, будут танцевать, — и прибавил, отводя Маунтли в сторону: — Пусть он протрезвится, или, будь другом, уложи его в постель.
И он отправился в белую гостиную приветствовать гостей.
До половины вечера ему почти не пришлось говорить с Филиппой, а затем они очутились случайно рядом.
— Танцуем? — спросила его Филиппа.
Джервез кивнул; держа ее в объятиях и слушая ее оживленную болтовню о событиях этого вечера, он старался убедить себя, что он такой же дурак, как этот пьяный молокосос, которого Маунтли уложил в постель.
Но тайный огонь не угасал и продолжал тлеть; как он ни старался разубедить себя, но все его доводы не могли изгладить слов Тедди.
А Филиппа неожиданно спросила его:
— Где Тедди?
— Мне кажется, что он выпил лишнее, — сухо ответил он.
— Тедди? — удивилась Филиппа и слегка рассмеялись. — Это потому, — начала было она, затем остановилась и, после небольшого молчания, нерешительно добавила: — Он… он, видишь ли, озабочен. Я хочу сказать…
— Боюсь, что я не пойму, почему он должен вести себя, как молодой осел, — бесстрастно заметил Джервез. — Во всяком случае, Маунтли был так добр, что взялся присмотреть за ним. Мне кажется, что мне следует подойти к старой леди Сильчестер… она одна… Ужин был бы теперь весьма кстати. Как ты думаешь? Постарайся двинуть всех в столовую.