Честное слово вора
Шрифт:
– Там, сзади, в грузовом отсеке, – подсказал Колыме мальчик.
Через несколько минут Колыма слазил в грузовой отсек, вкратце расспросил Рашида и полностью разобрался в ситуации. Получается, что теперь он стал обладателем центнера «рыжья» и мог расквитаться с Батей. Золото, собранное Медведем, после его гибели по всем раскладам принадлежало ему. К тому же в его руки попал Рашид Гамзаев – сколько еще можно стрясти с его отца… Правда, Колыма считал, что брать выкуп за ребенка-инвалида западло, и решил, что вернет его отцу бесплатно. Но центнер «рыжья» – его, по-любому.
Однако радости Колыма не испытывал. На душе у него было пасмурно. Подбегая к вертолету, он успел краем глаза заметить тело Вали Ломаного, лежавшее на земле в луже крови. «Нужно похоронить Валюху», – подумал Колыма, отходя от вертолета и возвращаясь к старателям, гудящим, словно растревоженные пчелы.
Подойдя к старателям, Колыма в считаные секунды выяснил, кто кроме спортсменов виноват в смерти Ломаного.
– Где Охотник? – страшным голосом спросил он.
От злости у него свело скулы. Если кого и ненавидел Колыма в жизни больше, чем беспредельщиков, так это стукачей.
– Не знаю… А хрен его разберешь… Я его с тех пор, как стрельба началась, не видел, – послышалось со всех сторон.
– Я его видел. Он вон в том бараке спрятался, – неожиданно сказал седой старик. – Я специально за ним следил, чтобы не ушел, сука. Он там, наверное, ждет, когда ты свалишь: понимает, что тебе после такого здесь оставаться нельзя.
– Спасибо, – сказал Колыма старику. – Спасибо тебе.
– Да о чем базар. Я сам сидел, было дело, понятия знаю. За такое мочить надо.
Колыма медленно направился к указанному стариком бараку. Ни один из старателей не последовал за ним, все понимали, что это не нужно. Месть за друга – дело святое, вмешиваться незачем.
Колыма встал в дверном проеме барака и посмотрел в темноту.
– Выходи, – приказал он.
Ответа не было, но блатному показалось, что он слышит какой-то шорох. Правильнее всего было выпустить туда очередь из автомата, но Колыма не стал этого делать. Он просто, словно хищный зверь, бросился на звук, схватил затаившегося в темном углу мужика за грудки и мощным движением швырнул его к двери, на свет. Тот приземлился на четвереньки; Колыма подскочил к нему и пинком вышиб из барака.
Коля редко бил кого-нибудь ногами. По понятиям – это смертельное оскорбление. Ногами бьют только петухов, но здесь он был уверен в своей правоте. Выйдя из барака вслед за сукой, Колыма рванул воротник рубахи. Злость душила его, ему не хватало воздуха.
Упавший в грязь Охотник даже не попытался встать, не говоря уже о том, чтобы сопротивляться. Страх полностью парализовал его, он даже говорить членораздельно не мог, из его рта слышалось только какое-то жалобное мычание. Колыма сделал несколько глубоких вдохов и выдохов и, немного успокоившись, шагнул к нему. Он уже знал, что сделает с сукой.
Спустя два часа на могилу Ломаного упала последняя горсть земли. Колыма похоронил друга с почетом. Его обмыли, переодели в чистое и даже сколотили дощатый гроб и деревянный крест. В условиях дикой тундры это немыслимая роскошь. Коля Колыма сказал над гробом небольшую речь. Он вспомнил, каким верным другом был Ломаный, который погиб, не сдавшись. Сказали по нескольку добрых слов и другие старатели, многие из которых тоже хорошо знали Ломаного.
Но после похорон у Коли Колымы оставалось на прииске еще одно дело.
Саша Охотник был еще жив. Он был крепко связан и лежал рядом с крыльцом штаба, ожидая своей участи. И ждать ему оставалось уже недолго.
От старого кладбища Колыма сразу направился к штабу. Следом за ним потянулись и старатели.
– Люди, – сказал Колыма, дойдя до штаба и повернувшись лицом к мужикам, – из-за этой суки, – он кивнул на лежавшего у него под ногами Охотника, – погиб мой кореш. И я приговариваю суку к смерти. Все согласны со мной?
Старатели одобрительно загудели. Все были согласны, что за такое предательство смерть – единственная достойная кара. Но Колыма еще не закончил.
– А раз согласны, помогите мне. Запускайте дизель!
На этот раз мужики удивленно молчали.
– Зачем? – выкрикнул один из них.
– Затем, чтобы эта сука легкой смерти не увидела, чтобы потом люди друг другу рассказывали, как такие твари подыхают.
– Пускай дизель!
За то время, пока Колыма жил среди старателей, он успел набрать среди них немалый авторитет. Его послушались, и через несколько минут дизель заработал.
Услышав звук работающего мотора, Колыма подошел к стоявшей возле штаба циркулярной пиле и потянул кабель к дизелю. Обычно эту примитивную циркулярку старатели использовали для нарезки опалубки, которой укрепляли края ям, чтобы не обвалились и не засыпали людей. Но на этот раз у Коли Колымы на уме было иное. Он подключил кабель и снова вернулся к штабу.
– А ну, люди, помогите-ка мне его на стол взвалить! – Он взял связанного Охотника за плечи и выжидательно смотрел на старателей.
– Ты что, хочешь его… – не договорил один из самых молодых.
– Именно, – спокойно ответил Колыма. Глаза у него были холодными, как лед. – Только так с такими и нужно поступать.
– Правильно, – спокойно сказал седой и шагнул вперед. – Давай я тебе помогу.
Вдвоем они легко взвалили связанное тело на подвижный стол циркулярки.
Поняв, что его ждет, Охотник начал дико извиваться, мычать, пытаться вытолкнуть изо рта кляп, но он был связан надежно.
– Проволока нужна, – сказал Колыма. – Или еще веревка. Надо его к бревну какому-нибудь привязать.