ЧЁТ И НЕЧЕТ (полный текст)
Шрифт:
Шолпан подошла ближе, и Доспаев замолчал на полуслове. С ней ли сейчас говорил?
– Я все посмотрела. Спасиоо.
– Нравится тебе здесь?
– Очень.
– Тогда слушай меня внимательно. Будет разговор очень для нас с тобой важный.
Шолпан заметила, что руки Доспаева в карманах халата еще потяжелели, напряглись.
– Хочешь ли ты когда-нибудь стать здесь главным врачом?
– Он глядел на нее испытующе.
– Я?
– Она почти испугалась.
– Хочешь, - уверенно кивнул он.
– Хочешь лечить, хочешь строить здесь, в Чупчи, новые корпуса, хочешь ездить по аулам в машине с красным крестом. Вот и добивайся. Будешь
– Договорились.
Вот и прекрасно.
– Доспаев достал сигареты, спички и не спеша закурил.
В столовой по-прежнему оживленно разговаривали о чем-то интересном. За час отсутствия - или это лишь кажется Шолпан?
– Саулешка стала еще красивей.
– Не мог себе позволить уйти, Шолпаша, без вас!
– Володя вскочил, прищелкнул каблуками кирзовых сапог.
– Нельзя ли нам поторопиться? У нас в части построже, чем в школьном интернате.
– Я одна дойду!
– Шолпан покраснела.
Она понимала: Володя так делает нарочно, не по-настоящему. Но Саулешке все нравится: как он разговаривает, как себя держит. Володя не похож на здешних ребят. Он гораздо уверенней их и в то же время умеет вести себя проще. Даже со сторожем Володя здоровается с приветливой улыбкой, угощает сигаретой, проходная перед ним распахивается сразу. Володя говорит: надо уметь со всеми находить общий язык. Почему же он тогда не понравился Сакену Мамутовичу?
– В самом деле, Шолпашка!
– командует Сауле.
– Зачем идти одной? Володя тебя проводит!
Володя идет рядом с диковатой подругой Сауле и улыбается своим умным мыслям. В той среде, где он вырос, молодые люди не часто и не охотно идут служить в армию. Володя, несомненно, мог после десятого класса поступить в институт, но не захотел. Сын дипломата и сам будущий дипломат видел себя в будущем не на посольских приемах в Лондоне или Нью-Йорке. Азия - вот самый перспективный регион! Муромцев решил: он поступит в институт востоковедения, а до этого непременно отслужит в армии. Военная служба - лучшая школа для будущего дипломата! Уметь приказывать, уметь подчиняться, в любой обстановке быть коммуникабельным - на этом стоит вся система воспитания в английских закрытых школах для отпрысков лучших семейств. Володя нашел для себя такую школу в степном военном городке. Ему повезло - он попал служить в Азию. Еще повезло - нашел в богом забытой пустыне старинный интеллигентный дом. Таких домов не много сыщется и в Москве: дворянские предки, великолепная библиотека… И Сауле! Ей скоро пятнадцать, через два года она закончит школу, приедет в Москву, в университет. Непременно приедет. Во-первых, умная, во-вторых, волевой характер, в-третьих, выпускники здешних школ держат вступительные экзамены, оказывается, не в МГУ, а у себя в республике. Игольные уши, через которые в Москве так трудно протиснуться, для здешних все-таки пошире.
Он шел и улыбался своим славным планам на будущее. Двадцать четыре красоты дал аллах женщине, но первая красота - ум. В Москве прохожие будут оглядываться: какая пара! Известный английский писатель женился на египтянке - вот что современно!
Он простился с Шолпан у ворот интерната. Не полагалось в Чупчи, чтобы солдат из городка показывался так близко у ворот. Но Муромцеву на чужие правила плевать, есть его собственные: «Всегда провожаю знакомых девушек до самого дома». А тут - как назло!
– навстречу Шолпан выкатился одноклассник: Нурлан ее искал-дожидался - дырку заштопать на новом плаще.
И Аскарка еще не спал: в столовой, заткнув уши, зубрил стихи из букваря. Уши заткнуты - а Шолпашу свою не прозевал: далеко пойдет Сарсекеев Аскар. За Шолпашей и за Нурланом, несущим пострадавший - где же это?
– плащ, Аскарка шустро прошмыгнул в комнату старших девочек:
– Моей бабушке сегодня операцию делали! Дядя Уразб #233;к приехал, казы* привез, курт. Хочешь, принесу?
– и умчался за гостинцами.
* Колбаса из конины.
Бабушка Аскарки! Вот кого Шолпан видела сегодня в послеоперационной.
– Что с тобой, Шолпан?
– спросила Амина, девятиклассница.
– Ты как стенка белая!
– И выставила Нурлана за дверь: - Завтра придешь. Видишь - человек устал.
Аскарка влетел в комнату, прижимая к животу в обеих руках домашнее угощение:
– Вот! Ешь, Шолпан! Все ешьте! Мне дядя Уразбек много привез. Я всех угощаю. Бабушке операцию сделали! Я к ней завтра в гости пойду. Она скоро поправится. Дядя сказал: до ста лет проживет!
Страшно стало Шолпан - страшней, чем в больнице. Аскарка здесь радуется, а бабушка там спит не своим сном. Он говорит: «До ста лет проживет», а ей только один год остался. Шолпан услышала - где-то далеко? Нет, в самой себе!
– громкий плач: так в ауле отпевают покойника, славя его земные дела. Плач слышен только ей, остальным досталось ее молчание.
Девять детей, семнадцать внуков. Все приедут хоронить бабушку. Место выберут открытое, вольное, могилу выроют, чтобы лежала бабушка головой на запад. Каждый горсть земли бросит: «Да сопутствует тебе добрый дух». После все уйдут, а старики отсчитают сорок шагов и повернут обратно, громко заговорят: бабушка добрая была, ласковая, заботливая… Старики верят: пока люди отошли на сорок шагов, в могилу опустился архангел Жебра #250;л, спрашивать стал покойницу: праведно ли жила? Но кто себя хвалить станет! Потому и должны родичи вовремя вернуться к могиле и погромче - меж собой - потолковать, чтобы услышал их Жебраил… А после весь год будут в семье горевать, и со всей степи люди поедут к Аскаркиному отцу со словами утешения: «Да произрастают ее ветви».
Можно ли такое наперед знать и видеть? Нет! Но Шолпан перешагнула какую-то черту, за которой можно: она видела смерть на год вперед, как видят то, что уже случилось прежде. Зачем она позволила себе узнать такое, что слабые люди не могут, не должны, не хотят знать?
Шолпан уняла свой не слышный никому крик, сказала Аскарке голосом старшей сестры:
– Спасибо за угощение. Завтра, если пустят в больницу, покажи бабушке тетрадки, альбом по рисованию.
– Салфетку тоже показать? Я ромашку вышил на уроке труда!
– Ромашку!
Сакен Мамутович говорил: больная любопытная, ей все интересно. Может, посмеется: будущих мужчин в школе учат вышивать!
– Покажи обязательно. А теперь иди спать.
Аскарка мигом выкатился за дверь.
– Никакой на ночь зубрежки!
– Амина скользнула рукой по пуговицам тесного халата, полуголая побежала к выключателю.
– Гашу свет!
В комнате она осталась с этого года старшей. Амина встречается с солдатом из городка и не стесняется выкладывать про себя и про своего солдата все, что меж ними было. После ее ночных - в темноте - признаний девочки стыдятся своих мыслей. Тетя Наскет знает о ночных разговорах и жалеет девчонок, но куда денешься: надо им кое-что знать для жизни, а у кого спросишь, сладко ли целоваться, - у Гавриловны, что ли?