Четверть мили
Шрифт:
— Я с тобой разговариваю! — Я подняла руку. — Я говорю тебе прямо сейчас, что хочу съехать. Мне нужно немного пространства.
— От меня.
— Нет. — Да. — Мне просто… нужно сменить обстановку.
— Ладно.
Снова прозвучало это слово, приправленное сарказмом и презрением. В первый раз я не уловила неприятных оттенков.
Снова воцарилась тишина. Радио то появлялось, то пропадало, но я не стала переключать канал. Мои зубы сжались. Ноздри Кэша раздулись.
Из-за
— И это ты говоришь мне о том, что я что-то не рассказываю.
— Что? — Он бросил на меня сердитый взгляд. — Ты знаешь обо мне все, что нужно знать.
— Так ли это? Тогда давай поговорим о ранчо.
— Что насчет ранчо?
— Что ты на самом деле думаешь о расширении?
Это была идея Истона — создать современный комплекс по разведению и обучению лошадей. Он купил землю для расширения ранчо, все это время планируя, что Кэш будет управлять им, но он никогда не спрашивал. Он сделал это, не посоветовавшись сначала с Кэшем или с кем-либо еще.
Кэш был довольно покладистым человеком. Его нелегко было вывести из себя, но он был гордым человеком. Он был лидером в своем роде. И никто даже не спросил, хочет ли он руководить тренировочным комплексом. Они просто предположили, что, поскольку он любил лошадей, поскольку у него был талант обращаться с животными, он будет счастлив.
— Я в восторге от этого. — Кэш пожал плечами. — Это будет здорово, когда мы начнем. Я смогу проводить больше времени с лошадьми.
— Я не об этом спрашиваю. Что ты думаешь о том, как все это произошло?
— Ты говоришь о том, что Ист купил недвижимость, не сказав никому из нас?
— Да.
— Все нормально. — Еще одно пожатие плечами. — Ты же знаешь, как это бывает с папой и дедушкой. Они не умеют сдаваться. Это была игра Истона за власть. Он хочет оставить свой след.
Он изводил меня за то, что я не разделяла с ним своих чувств, но сам делал то же самое.
— А как же ты?
— А что я?
— Истон должен был поговорить с тобой. Он должен был рассказать тебе о своих планах.
— Возможно.
Я вспыхнула.
— Возможно? Да. Он должен был поговорить с тобой.
— Ладно, хорошо. Ему следовало поговорить со мной. Но он этого не сделал.
— Тебя это не злит?
— Что ты хочешь, чтобы я сделал, Кэт? Поссорился с Истоном? Он уже и так ругается с папой и дедушкой из-за вопросов управления. Я стараюсь действовать осторожно и просто довести этот чертов проект до конца. Почему это так важно, если, в конце концов, я хочу работать с лошадьми? Это поможет этому случиться.
— Но…
— Никаких «но». Да, Истон, как никто другой, должен знать, каково это — чувствовать себя обделенным. Когда тебя обсуждают и отмахиваются от тебя. Но я всю свою жизнь знал, каково это — быть на втором месте. Я второй сын. Ссоры из-за этого не изменят этого факта.
Это было несправедливо. Кэша не следует обсуждать. Его нельзя игнорировать. Неужели он не понимал, насколько он талантлив? Насколько умен?
Почему я злилась из-за этого больше, чем он? Возможно, для него это не было проблемой. Возможно, я неправильно истолковала ситуацию.
Или, может быть, я затеяла ссору, потому что съехать, когда мы вернемся домой, будет намного проще, если я сначала разозлюсь на Кэша. Если я собиралась разозлится на него, я могла бы пойти ва-банк.
— Почему ты позволяешь людям решать, как тебе жить дальше? — Я тут же пожалела о своем вопросе.
Кэш окаменел.
Мой желудок сжался. Кто же из них был несправедлив? Кэш не позволял людям диктовать ему, как жить, но в его семье было полно сильных личностей. Они не переступали через него как такового. Он просто не сражался.
Я не могла припомнить случая, чтобы Кэш ссорился со своими родителями, бабушкой и дедушкой или Истоном. И это было хорошо, если не считать семьи, где пятничный ужин не был пятничным ужином без каких-либо препирательств. Меня всегда поражало, что Кэш редко ввязывался в ссору.
Он сидел неподвижно и молчал, выражение его лица было пассивным. Напряжение было таким сильным, его беззвучная ярость такой всепоглощающей, а моя вина такой тяжелой, что я с трудом дышала.
Один час превратился в два. Пять в шесть.
Когда мы выехали из Айдахо в Орегон, я несколько миль пыталась сдержать слезы. Я так сильно прикусила внутреннюю сторону щеки, что пошла кровь.
Сельскохозяйственные угодья вокруг нас были ярко-зелеными. Поля были разделены заборами. Вдали над широкими долинами возвышались заснеженные вершины. На улице был прекрасный день, яркий и ясный. Но в машине, где назревала буря, было темно, как в полночь.
Час за часом сожаление разъедало меня, как кислота яблоко. Я хотела извиниться, чтобы все исправить, но Кэш был слишком взбешен, чтобы слушать. И я слишком боялась, что, если открою рот, наружу вырвется слишком много правды.
Возможно, он подозревал, что у меня есть чувства к нему, но я много-много лет хранила свои секреты. Сейчас я бы не призналась в своих чувствах.
Нам нужно было остановиться. Мне нужно было выйти из машины.
На дорожном знаке было указано, что до следующего города восемь миль. Значки заправочной станции, ресторана и отеля указывали на то, что здесь предлагаются услуги и жилье. Сегодня мы значительно продвинулись вперед, и до Херон Бич оставалось всего несколько часов езды. Если я не остановлюсь, мы будем на месте до наступления темноты.