Четвертое измерение
Шрифт:
– Не погибай зря, и помни, мы победим,- сказав это, капитан вытянулся и приложил руку к фуражке. Развернувшись, я рванул к танку, крикнув на ходу, чтоб заводили, запрыгнул в него и сел на свое место. Подключив шлемофон, я рассказал все что слышал и что решил. Суриков только выругался, но, кивнув, сказал:
– Приказывай, командир,- остальные его вразнобой поддержали.
– Значит так. Спускаемся по правому склону. Он крут, но спустится сможем. Потом обходим рощу до тех стогов. Очень уж они для наблюдения стоят удобно. Дальше по полю за полуторкой слева от дороги. Ну, а там дальше видно будет. Все, вперед, поехали!- скомандовал я, и, выглянув из люка, стал руководить
Рыча двигателем, мы спустились с холма и, набирая скорость, рванули к роще. Манков лязгнув затвором, зарядил осколочным. Объехав рощу, мы рванули к стогам и стали их давить один за другим. В четвертом вдруг брызнули в стороны люди в форме мышиного цвета. Коротко протрещал пулемет радиста. Развернув башню, дал очередь из башенного пулемета.
'- Три - ноль, наши ведут!'- подумал я.
Один за радистом, два за мной, сколько за мехводом не знаю. Развернув танк, мы погнали прямо по полю в сторону леса. Подъезжая к лесу, я открыл люк и выглянул. В приборы наблюдения ни хрена не видно, поэтому приходится выглядывать, чтобы оценить обстановку. Оглядевшись, заметил маленькую противотанковую пушку, направленную на дорогу, около которой суетились немцы, и, упав на свое место, заорал:
– Пушка справа!
– И стал быстро наводить прицел на пушку, крутя штурвал наводки, но не успел. Танк подпрыгнул, вминая пушку в землю и, скрежеща металлом об днище, мы рванули дальше. Развернув башню, длинной очередью полоснул по артиллеристам. Вряд ли попал, хотя нервы им наверняка попортил, после чего повернул ее обратно. Я снова выглянул из башни, чтобы оглядеться, Мы приближались к опушке леса. В метрах трехстах от нас дорога ныряла в лес, и сквозь рев двигателя я отчетливо различил перестрелку.
– Давай к дороге, там наших прижали,- и, захлопнув люк, накинул на него кожаный ремень, стал наблюдать в перископ. Выскочив на дорогу, мы увидели полуторку, уткнувшуюся капотом в куст неподалеку от опушки.
Были отчетливо видны огни бьющих пулеметов. От полуторки отлетали куски кузова и появлялись новые пробоины. Около кузова лежали тела погибших. Из открытой кабины свешивалось тело убитого водителя.
– Стоп!- Заорал я и, наведя перекрестья прицела под правый пулемет, нажал на педаль пуска. На месте пулемета вырос куст разрыва, второй тоже замолк.
– Осколочный.
– Готово,- дав три выстрела вслед отходящим немцам и выпустив по диску вслед из пулеметов, я приказал прекратить огонь и сдать назад. Похоже, противотанковая пушка тут была одна, но на всякий случай заехали за кусты, в которые въехала полуторка. Я откинул ремень и чуть приоткрыл люк, осторожно выглянул. Не хотелось бы получить пулю от какого-нибудь немца. Осмотрелся, со стороны кювета к нам перебежкой направлялись два бойца в пограничных фуражках, один с МП, другой с ППД в руках. Уже смелее открыв люк, выскользнул на землю, оставив шлемофон на сиденье.
– Вовремя вы, товарищ капитан. Спасибо. Еще бы немного и нас гранатами забросали,- сказал тот самый старшина пограничник, которого я видел, когда очнулся и меня НКВДшник допрашивал.
– Еще живые есть?- спросил я его, но старшина только головой покачал:
– Только мы, товарищ капитан. Остальных наповал, почти в упор били. Хорошо еще, что Журов их заметил и успел руль вывернуть,- и добавил - Разрешите документы у наших забрать.
Кивнув, я задумался,
'- Черт! Да они же наших перемалывают!'
Подбежавшим погранцам, я указал на танк и сказал, чтоб лезли на него. От полуторки погранцы притащили две Токаревские самозарядки и еще один МП. Отдав их Манкову и следом запасные обоймы в кожаных чехлах. МП я тут же отжал себе, снял ремень, быстро накинул немецкую разгрузку и полез в танк. Переехав дорогу, мы рванули на максимальной скорости вдоль опушки в сторону бьющих орудий. Через два километра нам попался овраг, идущий поперек движения. Спрыгнув с танка, погранцы подбежали к оврагу, я подошел за ними следом.
'- Так с нашей стороны пологий овраг пройти можно, но с противоположной стороны был слишком крут',- подумал я прикидывая маршрут движения. Оглядев овраг в разные стороны, я заметил, что дальше склон вроде проходящий. Сбегав за биноклем, посмотрел уже в него. Точно, можно, и орудия как раз где-то там бьют. Махнув рукой, я приказал погранцам спустится в овраг, и прикрыть нас, а сам залез в танк. Тридцатьчетверка осторожно съехала в овраг. Посадив пограничников, мы поехали в сторону стреляющих немецких батарей. Через километр - полтора, овраг стал меньше, и орудия били как будто над головой. Приказав остановить танк, я отправил погранцов в разведку. Дойдя до края оврага, они осторожно выглянули. Старшина, обернувшись, активно замахал руками. Позвав с собой Суркова и прихватив автомат, мы подползли к погранцам.
На небольшом поле стояло две батареи 105-х миллиметровых орудий. Вдали под деревьями стояли грузовые машины, пара заправщиков и легковая машина. В середине поляны стояло две зенитные автоматические пушки. Разглядывая в бинокль немецкий дивизион, я увидел, как к крайней батареи подъехал грузовик со снарядами, и немцы стали быстро разгружать ее. Оглядевшись, я стал говорить Сурикову:
– Здесь мы легко поднимемся. Как поднимешься, сразу остановишься. Я два раза выстрелю по зениткам, потом по тем заправщикам и тем грузовикам со снарядами. После этого бьем по орудиям. У них нет ничего легкого, противотанкового, так что можно безнаказанно их расстреливать. А орудия попробуй разверни, тем более под огнем.- Приказав погранцам оставаться тут, и посмотрев на их пистолет-пулеметы, я сказал:
– Возьмите у Молчунова и Манковым винтовки и прикрывайте нас. В первую очередь отстреливайте офицеров и наводчиков. Ну все, выполнять!- Дойдя до танка, отдали винтовки, погранцы вернулись и стали наблюдать за немцами, сжимая в руках винтовки и положив рядом автоматы.
Взревев двигателем, тридцатьчетверка мощным рывком взлетела на склон оврага. Оставив погранцов в двадцати метрах слева, мы выехали наверх и сразу же остановились. Я навел прицел на крайнюю зенитку. Расчет замер, в изумлении глядя на нас. Выстрел. Черт! Разрыв снаряда вспух слева! Выстрел. Есть! Наведя прицел на второе орудие, расчет которого быстро разворачивал стволы спаренных орудий, я выстрелил. Еще одно готово! Пулемет радиста бил короткими очередями по расчетам ближайших орудий, благо корпус танка был повернут в нужную сторону. Наведя прицел на грузовики и не обращая внимания, что пара расчетов пытаются развернуть орудия в нашу сторону, я открыл огонь по грузовикам. Выпустив одиннадцать осколочных снарядов и фактически уничтожив автомашины, я стал стрелять по орудиям. Начав с ближайших, расчеты тех орудий, что пытались развернуть их на нас, лежали в пыли. Молодцы погранцы! Выстрелив пару раз, я понял, что толку от этого не будет и скомандовал: