Четвертое сословие
Шрифт:
Такси лавировало среди плотного потока машин, и Таунсенд вдруг вспомнил, что Том все еще ждет его на корте, а вечером он договорился поужинать с Кейт — она собиралась рассказать, как продвигается дело с «Любовницей сенатора». Каждый день Таунсенд благодарил Бога, в которого не верил, за то, что Кейт тогда вернулась из Сиднея. Он понимал: ему повезло встретить женщину, способную вынести его невыносимый образ жизни, — во многом потому, что она примирилась с таким положением дел задолго до того, как они поженились. Кейт ни разу не упрекнула его за долгие часы, проведенные на работе, за поздние возвращения домой
— Нет, понятия не имею, куда, — так и слышал он его слова.
Когда он прилетел в Хитроу следующим утром, таксист решил, что его не касается, почему его пассажир одет в спортивный костюм и держит в руках ракетку для сквоша. Наверное, все корты в Нью-Йорке переполнены.
Сорок минут спустя Кит вошел в свою лондонскую контору и принял командование операцией у Неда Брюэра. К десяти часам всех служащих, которые оказались на месте, разослали по городу. К обеду никто не мог купить «Глоуб» ни за какие деньги в радиусе трех с лишним километров от угла Гайд-парка и Оксфорд-стрит. К девяти вечера на руках у Таунсенда было 126 212 экземпляров газеты.
Армстронг вернулся в Лондон в субботу днем. Все утро перед этим он раздавал приказы своим служащим по всей Британии. К девяти утра в воскресенье у него на руках оказалось 79 107 экземпляров «Глоуб» — во многом благодаря Вест Райдингу, по которому прошлись мелким тралом.
В воскресенье он обзвонил редакторов всех своих региональных газет и приказал на первой полосе утренних выпусков призывать читателей, чтобы они выискивали субботний номер «Глоуб» и голосовали за Армстронга. В понедельник утром он выступил в передаче «Сегодня» и во всех программах новостей, куда ему удалось пробиться. Но все продюсеры решили, что справедливости ради нужно предоставить и Таунсенду возможность ответить на следующий день.
К четвергу люди Таунсенда одурели от подписей; служащих Армстронга тошнило от заклеивания конвертов. В пятницу оба звонили в «Глоуб» каждые несколько минут, пытаясь узнать, как идет подсчет голосов. Но сэр Уолтер поручил считать голоса Обществу избирательных реформ, которое больше интересовала точность, чем скорость, поэтому даже редактор узнал результаты голосования только около полуночи.
В утреннем выпуске субботнего номера газеты читателям «Глоуб» сообщалось, что 232 712 голосов было отдано за Колониста и 229 847 — за Иммигранта.
В понедельник в девять утра адвокат Таунсенда явился в редакцию «Глоуб» с векселем на 20 миллионов долларов. Армстронг протестовал, грозился подать в суд, но не смог помешать сэру Уолтеру передать свои акции Таунсенду.
На первом заседании нового правления Таунсенд предложил оставить сэра Уолтера на посту председателя с прежним жалованьем — 100 тысяч фунтов в год. Старик улыбнулся и произнес льстивую речь о том, что читатели сделали правильный выбор.
Таунсенд молчал, пока не дошли до «Других вопросов». Тогда он внес предложение — все сотрудники «Глоуб» должны автоматически выходить на пенсию по достижении шестидесяти лет, как принято во всех остальных его компаниях. Сэр Уолтер тоже поддержал предложение, так как торопился в «Терф-Клуб» на праздничный обед с приятелями. Предложение приняли даже без голосования.
Только вечером, когда сэр Уолтер лег в постель, жена объяснила ему значение этой последней резолюции.
ПЯТЫЙ ВЫПУСК
«СИТИЗЕН» ПРОТИВ «ГЛОУБ»
ГЛАВА 28
СИТИЗЕН, 15 апреля 1968 года:
МИНИСТР ВЫХОДИТ В ОТСТАВКУ
— Сто тысяч экземпляров «Любовницы сенатора» уже напечатаны и перевезены на склад в Нью-Джерси и теперь только ждут инспекции миссис Шервуд, — сообщила Кейт, глядя в потолок.
— Хорошее начало, — улыбнулся Кит. — Но я не верну ни пенса своих денег, пока они не появятся на прилавках магазинов.
— Как только ее адвокат проверит количество и оплаченные заказы на поставку, у него не останется выбора — ему придется вернуть первый миллион. Эта часть договора будет выполнена в установленный срок.
— И во сколько мне пока обходится этот проект?
— Около тридцати тысяч долларов, включая типографские и транспортные расходы, — ответила Кейт. — Все остальное мы делали собственными силами и потом еще сможем получить налоговую скидку.
— Умница. А есть у меня шанс вернуть второй миллион? Хоть ты и потратила уйму времени, переписывая эту чертову книгу, я все равно не представляю, как она попадет в списки бестселлеров.
— Пока еще рано говорить, — возразила Кейт. — Всем известно, что только тысяча сто книжных магазинов каждую неделю посылают в «Нью-Йорк Таймс» отчет о количестве проданных книг. Если бы я могла взглянуть на список этих магазинов, я бы дала тебе реальный шанс вернуть второй миллион.
— Если ты узнаешь, какие магазины посылают отчет, это не значит, что читатели будут покупать книги.
— Нет, не значит, но думаю, мы сможем подтолкнуть их в нужном направлении.
— И как ты собираешься это сделать?
— Во-первых, выпустим книгу в такое время, когда торговля идет вяло — скажем, в январе или феврале, — а потом будем продавать только тем точкам, которые посылают отчеты в «Нью-Йорк Таймс».
— Но от этого люди не станут их покупать.
— Станут, если мы будем отдавать книгу в книжные магазины всего за пятьдесят центов за экземпляр при магазинной цене три с половиной доллара, тогда они будут получать семьсот процентов прибыли с каждой проданной книги — вместо обычных ста.
— Но это все равно не поможет, если книгу невозможно читать.
— В первую неделю это не будет иметь значения, — заметила Кейт. — Если книжные магазины начнут получать такой доход, они сами выставят книгу на витрину, на прилавок у кассы и даже на полку бестселлеров. Я провела исследование, и, по моим подсчетам, в первую неделю нам нужно продать всего десять тысяч экземпляров, чтобы занять пятнадцатую позицию в списке бестселлеров. Это меньше десяти экземпляров на один магазин.
— Думаю, таким образом наши шансы становятся всего лишь пятьдесят на пятьдесят, — покачал головой Таунсенд.