Четвертое сословие
Шрифт:
Таунсенд молчал секунд тридцать. Он хотел обвинить ее во лжи, но, взглянув на часы, передумал.
Он встал и быстро подошел к телефону, стоявшему на журнальном столике. Потом уточнил номер в своей записной книжке, набрал семь цифр и после, как ему показалось, бесконечного ожидания попросил соединить его со старшим кассиром. После очередного щелчка ему ответила секретарша.
— Это Кит Таунсенд. Мне нужно срочно поговорить со старшим кассиром.
— У него сейчас совещание, мистер Таунсенд, и он оставил распоряжение не беспокоить
— Хорошо, тогда вы займетесь моим делом. Мне нужно перевести два миллиона долларов на счет клиента в течение восьми минут, иначе сорвется сделка, о которой мы с ним говорили сегодня утром.
В трубке наступила пауза, потом секретарша сказала:
— Я вызову его с совещания, мистер Таунсенд.
— Я на это рассчитывал, — ответил Таунсенд, слыша, как тикают напольные часы за его спиной.
Том перегнулся через стол и что-то прошептал мистеру Аблону. Тот кивнул, взял ручку и стал писать. В наступившей тишине Таунсенд слышал, как скрипит перо по бумаге.
— Энди Харман у телефона, — произнес голос на другом конце провода.
Старший кассир внимательно слушал, пока Таунсенд объяснял, что ему требуется.
— Но у меня остается всего шесть минут, мистер Таунсенд. Во всяком случае, скажите, куда нужно перевести деньги?
Таунсенд повернулся к своему адвокату. Мистер Аблон как раз закончил писать, вырвал листок из своего блокнота и протянул Тому, который передал его своему клиенту.
Таунсенд прочитал старшему кассиру реквизиты счета условного депонирования мистера Аблона. Потом медленно вернулся к столу и тяжело опустился на стул, чувствуя себя так, словно истратил свой последний цент.
Все молча сидели вокруг стола, пока часы громко отсчитывали секунды. Глаза Таунсенда были прикованы к минутной стрелке. Когда заканчивалась одна минута, раздавался характерный щелчок. С каждой следующей минутой его уверенность ослабевала. Он не говорил Тому, что накануне перевел со своего сиднейского счета в банк Манхэттена ровно двадцать миллионов сто тысяч американских долларов. Поскольку в Сиднее сейчас было около двух часов ночи, старший кассир никак не мог проверить его кредитоспособность, чтобы выписать ему чек на лишние два миллиона.
Еще один щелчок. В его ушах тиканье часов звучало, как бомба замедленного действия. Внезапно тишину прорезал пронзительный звонок. Таунсенд подбежал к телефону и схватил трубку.
— Это портье, сэр. Не могли бы вы передать миссис Шервуд, что прибыл мистер Армстронг в сопровождении еще одного господина? Они поднимаются в лифте.
На лбу Таунсенда выступили капельки пота. Он понял, что Армстронг снова обыграл его. Он медленно вернулся к столу, горничная тем временем пошла встречать одиннадцатичасового посетителя миссис Шервуд. Раздался бой часов — один, два, три, и в этот момент снова зазвонил телефон. Таунсенд бросился к нему и схватил трубку, понимая, что это его последний шанс.
Но звонивший хотел поговорить с мистером Аблоном. Таунсенд повернулся и передал трубку адвокату миссис Шервуд. Таунсенд обвел взглядом комнату. Должен же здесь быть еще один выход? Он не собирается любоваться на злорадную физиономию Армстронга.
Мистер Аблон положил трубку и повернулся к миссис Шервуд.
— Звонили из моего банка, — доложил он. — Они подтвердили, что на мой счет поступили два миллиона долларов. Я все время вам говорил, Маргарет, что эти ваши часы спешат на одну минуту.
Миссис Шервуд немедленно подписала документы, а потом сообщила им кое-какую весьма неожиданную информацию насчет завещания покойного сэра Джорджа Шервуда. Услышав ее, и Таунсенд, и Том на мгновение застыли от изумления. Потом Том собрал бумаги со стола. Она поднялась.
— Идите за мной, господа.
Она быстро вывела Таунсенда и его юристов через кухню к запасному выходу.
— До свидания, мистер Таунсенд, — попрощалась она, когда он шагнул за дверь.
— До свидания, миссис Шервуд, — ответил он с легким поклоном.
— Кстати… — добавила она.
Таунсенд встревоженно оглянулся.
— Да?
— Знаете, вам стоит жениться на той девушке.
— Мне очень жаль, — говорил мистер Аблон, когда миссис Шервуд вернулась в гостиную, — но моя клиентка уже продала свои акции «Глоуб» мистеру Киту Таунсенду, с которым, как я понимаю, вы знакомы.
Армстронг не мог поверить своим ушам. Он в бешенстве повернулся к своему адвокату.
— За двадцать миллионов долларов? — спокойно осведомился Рассел Критчли у старого адвоката.
— Да, — кивнул Аблон. — Именно о такой сумме ваш клиент договорился с ее деверем в начале этого месяца.
— Но Александр только на прошлой неделе уверял меня, что миссис Шервуд согласилась продать свои акции «Глоуб» мне, — вмешался Армстронг. — Я специально прилетел в Нью-Йорк…
— На мое решение повлияла не ваша поездка в Нью-Йорк, мистер Армстронг, — твердо сказала пожилая дама. — Скорее ваша прогулка в Женеву.
Армстронг несколько секунд молча смотрел на нее, потом резко повернулся и зашагал обратно к лифту. Пока они спускались вниз, он безостановочно ругался. Наконец, немного успокоившись, он спросил:
— Но как, черт возьми, ему это удалось?
— Могу лишь предположить, что он обработал миссис Шервуд на каком-то этапе ее путешествия.
— А как вообще он мог узнать, что я хочу заполучить «Глоуб»?
— Думаю, ответ на этот вопрос стоит искать на другой стороне Атлантики, — сказал Критчли. — Но еще не все потеряно.
— О чем это вы?
— У вас уже есть треть акций.
— Как и у Таунсенда, — заметил Армстронг.
— Верно. Но если вы получите долю сэра Уолтера Шервуда, вы станете обладателем двух третей компании, и Таунсенду не останется ничего другого, кроме как продать вам свою треть — причем с существенными потерями.