Четвертое сословие
Шрифт:
— Что это значит? — взревел Армстронг.
— К тому времени, когда вы выставите газету на продажу, может так оказаться, что в ней не останется ничего ценного.
— Вы мне угрожаете?
— Полагаю, мои слова можно истолковать и так.
Армстронг встал, оперся ладонями на стол и наклонился вперед, почти вплотную приблизившись к лицу профсоюзного лидера; но О’Райли даже не шелохнулся.
— Вы рассчитываете, что я выплачу триста двадцать миллионов, хотя только прошлым вечером в журнале регистрации отметились восемнадцать человек, которые давно не
— Знаю, — кивнул О’Райли. — Просто они жить не могут без работы, их так и тянет сюда.
— Еще бы, если при этом они получают пятьсот долларов за ночь! — заорал Армстронг.
— Вот я и предлагаю вам выход, — сказал О’Райли.
Армстронг поморщился и посмотрел на последние рабочие листы.
— А как насчет Багса Банни, Джимми Картера и О. Джей Симпсона, не говоря о других сорока восьми известных персонах, которые отметились в рабочем листке за вчерашнюю ночную смену? Готов поспорить, за всю ночь они палец о палец не ударили, разве что пили кофе между партиями в покер. И вы хотите, чтобы я всем, включая Джорджа Буша, выплатил выходное пособие?
— Да. Таким образом мы вносим свой вклад в его поддержку.
Армстронг в отчаянии посмотрел на Рассела и Питера, надеясь на их поддержку, но по разным причинам оба молчали как рыбы. Он снова повернулся к О’Райли.
— Я сообщу вам свое решение позже. А сейчас убирайтесь из моего кабинета!
— Вы все еще надеетесь, что газета сегодня выйдет на улицы? — с невинным видом спросил О’Райли.
— Опять угроза? — возмутился Армстронг.
— Точно, — ответил О’Райли. — Потому что если да, то советую вам расплатиться до того, как вечерняя смена заступит на работу в пять часов. Моим людям все равно, платят им за работу или за простой.
— Вон из моего кабинета! — срываясь на визг, проорал Армстронг.
— Как скажете, мистер Армстронг. Вы же хозяин.
Он кивнул Расселу и вышел. Как только дверь за ним закрылась, Армстронг повернулся к Питеру.
— Теперь ты видишь, с чем мне приходится сталкиваться. Чего они от меня хотят? — он продолжал кричать.
— Чтобы ты закрыл газету, — спокойно ответил Рассел. — Тебе следовало это сделать в первый день седьмой недели. Тогда цена была бы намного ниже.
— Но если бы я последовал твоему совету, мы остались бы без газеты.
— И спали бы по ночам.
— Если хочешь спать — пожалуйста, — рявкнул Армстронг. — А я собираюсь заплатить. В данной ситуации это единственный выход. Мы все равно своего добьемся, точно вам говорю. О’Райли скоро сломается. Уверен, ты со мной согласен, Питер.
Питер Уэйкхем молчал, пока Армстронг не посмотрел ему в глаза. Тогда он изо всех сил затряс головой.
— Но где ты возьмешь еще триста двадцать миллионов? — спросил Рассел.
— Это моя проблема, — отрезал Армстронг.
— И моя тоже. Деньги нужны будут буквально через несколько минут после того, как О’Райли подпишет соглашение, иначе они устроят забастовку, как только мы начнем печатать следующий номер.
— Ты их получишь, — сказал Армстронг.
— Дик, еще не поздно… — настаивал Рассел.
— Иди договаривайся — прямо сейчас! — заорал Армстронг.
Рассел неохотно кивнул и вышел из кабинета. Армстронг снял трубку телефона прямой связи с редактором.
— Барни, хорошие новости, — прогудел он. — Я убедил профсоюзы принять мои условия. Мне нужен материал на первой полосе о том, что это победа здравого смысла, и редакционная статья о том, как я добился того, что раньше не удавалось никому.
— Хорошо, как скажете, босс. Опубликовать подробности соглашения?
— Нет, подробности ни к чему. Условия такие сложные, что даже читатели «Уолл-Стрит Джорнал» ничего не поймут. В любом случае незачем смущать профсоюзы, — добавил он и положил трубку.
— Отлично, Дик, — сказал Питер. — Я, в общем-то, и не сомневался, что ты своего добьешься.
— Только мне дорого пришлось за это заплатить, — заметил Армстронг, открывая верхний ящик стола.
— Не думаю, Дик. О’Райли сдался, как только ты пригрозил закрыть газету. Ты блестяще с ним справился.
— Питер, мне нужно подписать пару чеков, — сказал Армстронг, — а поскольку в Нью-Йорке сейчас ты единственный второй директор…
— Конечно, — кивнул Питер. — Буду рад помочь.
Армстронг положил на стол чековую книжку пенсионного фонда и открыл ее.
— Когда ты возвращаешься в Лондон? — спросил он, показывая Питеру на стул.
— Завтра, на «Конкорде», — улыбнулся Питер.
— Тогда тебе придется объяснить сэру Полу, почему я не смогу присутствовать на заседании правления в среду, как бы мне этого ни хотелось. Просто скажи ему, что я договорился с профсоюзами на отличных условиях, и когда в следующем месяце я буду отчитываться перед правлением, у нас уже будет положительный денежный поток. — Он положил руку Питеру на плечо.
— С удовольствием, Дик, — сказал Питер. — Сколько чеков тебе нужно подписать?
— Подпиши все, пока ты здесь.
— Всю книжку? — Питер беспокойно заерзал на стуле.
— Да, — Армстронг протянул ему ручку. — Они будут в надежных руках. В конце концов, их нельзя обналичить, пока я не поставлю свою подпись.
Питер нервно хихикнул и снял колпачок с ручки. Он замер в нерешительности, пока не почувствовал, как на его плече сжимаются пальцы Армстронга.
— Кажется, через несколько недель подходит срок продления твоего контракта, да? — сказал Армстронг.
Питер подписал первые три чека.
— А Пол Мэтланд не будет сидеть в своем кресле вечно. В конце концов, кому-то придется занять его место.
Питер продолжал подписывать.
ПОСЛЕДНИЙ ВЫПУСК
ВСЁ ИЛИ НИЧЕГО
ГЛАВА 36
ДЕЙЛИ ЭКСПРЕСС, 8 февраля 1991 года: