Четвертый год
Шрифт:
Обернувшись, Шобо осклабился:
– Проходите! Я рад видеть вас всех в моем родовом замке! Надеюсь, и вы этому рады и надолго запомните гостеприимство Гведена!
– Я думал, это замок герцога, – удивился Олег.
– Нет, что вы, Олег! Гведен, конечно, хорош, но до королевского величия немного недотягивает! Здесь правит мой отец, барон Эсведен, а я его старший сын и наследник! Ну что вы медлите! Идите же за мной скорее!
Винтовая лестница привела землян на второй этаж башни – это и был пиршественный зал, причем пир уже начался… и, похоже, давно. По нештукатуреным стенам кое-как, хаотично и без вкуса, кто-то развесил знамена, драные гобелены,
Ковров в рыцарском замке тоже не наблюдалось – каменный пол небрежно присыпан истоптанным, грязным камышом. По всему периметру круглого зала стояли дощатые длинные столы и лавки. Деревянное кресло было лишь одно – за самым дальним от входа столом. За столами и под столами пребывало несколько десятков человек. Судя по всему, пировать сели очень давно, похоже, даже не сегодня, и пир дошел до кризисной стадии – остановился сам собой. Лишь двое осоловевших до стадии «полный мрак» мужчин пытались продолжить праздник. Один сидел как раз в том кресле, второй занимал позицию по правую руку от него. Причем место по левую руку также было занято – оттуда торчали две ноги опрокинувшегося на спину рыцаря.
Красивая картина.
Между пирующих беспрепятственно бегали разномастные собаки, самые наглые при этом ухитрялись украсть съестное прямо со стола, не озадачивая себя поиском объедков. При виде команды «Варяга» они сбились в стаю и злобно залаяли на Удура. Этот шум привлек внимание остатков пирующих – пожилой, но крепкий мужчина, сидевший справа от кресла, недовольно крикнул:
– Цыц, шавки! Это кого там чума принесла?
Собаки и не думали униматься, наоборот, переместились поближе, будто чувствовали в крике поддержку. Удур в очередной раз удивил народ: пристально посмотрел на собак, что-то нечленораздельно буркнул. Всю свору будто ураган смел – тявкая и подвывая, псы попрятались под столы. Лишь одна шавка осталась на месте, но не гавкала больше – просто уселась в собственную лужу. Похоже, от страха у нее отнялись лапы.
– Сильна ваша обезьяна! – уважительно охнул Шобо и торжественно произнес: – Ваша светлость, к нам пожаловала вся команда того самого корабля, которого мы здесь так долго дожидались!
Крупный седоватый мужчина, занимавший кресло, поднял мутные глаза, икнул, с натугой произнес:
– Не понял?
Шобо, прихлопнув в ладоши, повторил:
– Ваша светлость! Это команда корабля, того самого корабля! Мы почти месяц его караулили! Барон Глумбо об этом как-то пронюхал, видать, гнусно подкупил кого-то из наших подлых ублюдков и в злобе своей хотел их захватить, наверное, думал получить от вас выкуп! Но я, в свою очередь, подкупил его милейшего слугу, узнал замыслы этого усатого дурака и повел свои корабли прямо к его засаде. И два дела сразу сделал: захватил этого ублюдка и встретил купцов! Вот, представляю вам капитана – Карцева Олега! Приветствуйте его светлость, герцога Миртона, владыку обоих берегов!
Рыцарь в кресле небрежно поднял ладонь, указывая, что он и есть упомянутый герцог, после чего грустно констатировал:
– Шобо, хоть убейте меня, но не пойму, кто это такие. Ну-ка вели принести пару ведер колодезной воды, а то что-то жарковато мне на этом пиру стало.
– Что они там говорят? – нервно поинтересовался
Олег отмахнулся:
– Учите языки, блин! Я сам ничего не понял.
Тем временем приказ Шобо выполнили с дивной оперативностью – в зал вошли два солдата, каждый нес увесистое деревянное ведро. Герцог, с трудом фокусируя на них взгляд, пробурчал:
– И где вас носит, беременные канальи! Живо несите ведра сюда, мне лицо смочить надо!
Приподнявшись над поставленным ведром, герцог поплескал себе на лицо и, не получив ожидаемого эффекта, рявкнул:
– Лейте! На меня лейте!
Солдаты флегматично, ничуть не удивляясь чудачествам сановного лица, дружно подняли ведра, окатили его с головы до ног. Досталось и пожилому соседу по правую руку – тот заверещал белугой. Герцог же, получив заряд ледяной воды, фыркнул, отряхнулся, сел, вытряхнул воду из рукавов, уставился на «гостей» почти трезвым взглядом:
– Шобо. Так это люди с того самого корабля?
– Да, ваша светлость, – именно с того!
– Хорошая новость… Эй! Шобо! Теленок в камине уже углем покрывается! Где тот ублюдок, что должен был поливать его лимонной водой?!
Рыцарь изменился в лице и разразился отборными ругательствами, из которых Олег не понял и половины – видимо, его словарный запас не затрагивает столь специфическую сферу человеческого общения. У камина тот час нарисовалась парочка личностей, захлопотали над тушей.
Тем временем герцог, стукнув о стол серебряным кубком, заорал:
– И почему мой бокал пуст! Где эти шлюхи! Неужто их всех по сеновалам растащили?
Шобо, вздохнув, подчеркнуто горестно подтвердил подозрения герцога:
– Да. Именно так и обстоят здесь дела. Все на сеновалах, причем разу по третьему минимум. Ваша светлость, ну нет в этом замке порядка, когда старший сын реку бороздит на боевом корабле. Вы уж простите. Не могу я за всем уследить!
– А где сам хозяин? – с угрюмым спокойствием поинтересовался герцог.
– А вон он, по вашу левую руку! – Шобо указал на задранные кверху ноги.
Обернувшись, Миртон изучил упавшего и констатировал:
– Совсем суставы старика замучили – не гнутся колени. Давно бы пора уже на погосте отдыхать, уступив место сыну. Ну да ладно… Эй, вы… купцы, или кто вы там. Ну-ка честно покажите того молодца, который тогда так неплохо мне помог!
– Вы о чем? – не понял Олег.
– Экий ты дурак! Неужто память отшибло? Это было, когда вы шли мимо битвы под Кишанью. Эх… вроде бы недавно было, а уж сам забывать начинаю.
К столу прошмыгнула молодая женщина в длинном платье и вышитом переднике. Поспешно наполнив кубок герцога, она рукой смела на пол объедки, поставила с подноса вазу с виноградом и вытянутую тарелку с жареной рыбой.
Герцог замолчал, судорожно ухватил кубок, осушил его с такой скоростью, что наверняка внутри вакуум образовался. Брякнув посудиной по столу, он блаженно улыбнулся и продолжил:
– Со мной тогда небольшая неприятность случилась. У меня и Шоко латы схожие очень, еще у пары ребят тоже. Мы поснимали гербы, чтобы запутать врагов, – им трудно было понять, кто из нас кто. Так что пришлось им прорываться по очереди к каждому из нас, ведь им до зарезу нужна была именно моя голова. Сыну барона Луарукуса тогда голову сняли. Моя уцелела – меня не так-то просто взять этим канальям. Но вот конь подвел, зараза, угораздило его наступить неловко на чей-то труп и сломать себе ногу. Я об землю так приложился, что в глазах потемнело, а обормоты мои даже это не заметили, помчались дальше.