Четвертый поросенок
Шрифт:
— Ну чего спужались, служивые?! Маруська это, шельма.
Собственно, все уже разглядели девушку, висящую под куполом параплана. Она артистически утвердила ноги прямо на крыше грузовика и озорно улыбнулась.
— Эй, капитан, держи подорожники, — запустила она прямо в Савельева увесистый мешок. — Чебуреки тут, ещё горячие. Отведаешь — не забудешь.
Василий поймал левой рукой гостинец, правой удерживая автомат, вгляделся в её довольное и одновременно сосредоточенное лицо, чувствуя, как сердце колотится где-то в горле. Но девчонка на него уже не смотрит:
— А ты, Ксаверий, варежку-то захлопни, сажай обратно
Бойцы запрыгивали уже на ходу, довольно улыбаясь. А капитан провожал взглядом быстро набиравшую высоту фигурку. И жалко было, что не скоро ещё свидятся, так что и поблагодарить её как следует сразу не получится.
— Хороша девка, — услышал он голос Борьки Шувалова, — чистый огонь, а, капитан?
Василий глянул на говорливого разведчика, и тот улыбаться перестал. Да и остальные как-то сразу поскучнели. Даже чебуреки брали молча, лишь Андрюха похвалил вслух, и то осторожно:
— Вкуснятина, капитан, попробуй. — И встав совсем близко, произнес еле слышно, одними губами: — Для тебя же старалась. Чтоб не забыл.
— Её забудешь! — буркнул в ответ Василий, но последний чебурек взял. Правда, вкуса почти не почувствовал. Парапланеристка скрылась уже вдали, обратившись сперва в маленькую точку, и Савельев отошел от окна.
Усевшись на ящик, откинулся к стенке грузовика и закрыл глаза. Ехать еще долго. Кто-то из бойцов легонько ткнул сержанта в плечо — глянь, мол: закаменевшее лицо капитана разгладилось, голова склонилась чуть на бок, а уголки рта тронула лёгкая, по-детски-трогательная, мечтательная улыбка, враз сделавшая его лет на десять моложе. Савельев спал.
Глава 14
Нах-Нах. Тяжело в учении… и в жизни не легче
Средних размеров коптер приземлился у самой школы во время занятий, поэтому всего несколько человек были свидетелями тому, как из него вышли трое военных, мегакот и очень красивая элегантно одетая молодая женщина, заметно беременная. Компания проследовала в дирекцию, а вскоре по всем каналом прошло уведомление об изменении графика занятий — шестой, седьмой и восьмой классы начинали прыжки с парапланами. Новость вызвала бурю возмущения среди пятиклассников, а четвероклассник Ёжик нагло залез между Мелкой и Панасом, прикинувшись своим среди соучеников Нах-Наха — шестиклассников.
Прыгнул не хуже других — во время его проникновения в грузовой отсек преподавателю заговаривали зубы староста класса и Белка, а Федька перекрывал сектор обзора. Разумеется, в момент выхода Бероев засёк «зайца» и даже схватил за рукав… который и вернул уже на земле. Потом мальчишку высекли, ибо нефиг, и включили в график занятий по вертикальному взлёту, потому что упражнение по раскрытию купола в свободном падении он выполнил.
Мегакот расхаживал по всей территории в ярком многоцветном жилете и никому не позволял себя гладить. Держал дистанцию. На попытки «поговорить» с помощью программы-переводчика, которые предпринимали немногочисленные здесь владельцы визоров, установившие программу перевода с «моргалуса» на человеческий, реагировал, хлопая глазами, но никакой связи между ответами и заданными вопросами уловить не удавалось. И вообще, животина эта не особенно мозолила глаза. Старалась прятаться или вообще уходила неведомо куда.
Гостья, а про неё точно знали, что она журналистка Диана Моретти, разговаривала потихоньку то с преподавателями, то с ученицами… старшеклассники при виде её откровенно пускали слюни. Даже с животиком она выглядела королевой.
Пацаны в классе с любопытством поглядывали на Федьку и явно старались держаться к нему поближе. Казалось, в рот заглядывали, угадывая, куда он пойдёт и что скажет. Создалось впечатление, как будто все ждут каких-то событий и предполагают, что без Нах-Наха тут никак не обойдётся. Народ не желал пропустить ничего интересного.
Однако, всё шло, как обычно до тех пор, пока не улетел коптер и не увёз прибывших на нём гостей.
Фагор опять куда-то запропастился. Уже отбой, а его нет. Он ведь ещё далеко не взрослая собака, хотя и вышел из щенячьего возраста, вырос прилично, но до кондиций настоящего волкодава ему пока далеко.
— «Не иначе, вернулся прайд мегакотов, — подумалось. — Позвали пса поохотиться».
И Федька отправился на поиски.
Вообще-то выходить из помещений после наступления темноты считается неправильным — попасть на зуб ночному хищнику можно и прямо на территории школы. Но он же не раз бегал с Мелкой по лесу, и никогда ничего не случалось. Не случится и сегодня. Так что — прочь любые страхи и вперёд.
Насторожённо крадучись и чутко прислушиваясь, мальчик то и дело замирал в нерешительности. Ему чудились невнятные тени и зловещие шорохи. Некоторые голоса он узнавал — уроки зоологии не прошли даром. Но шарахнувшаяся из кустов лань чуть не заставила остановиться ушедшее в пятки сердце. Потом напугал медвежка-листоед, зыркнув из темноты. Неслышная тень ночной птицы, упавшей на добычу в траве, заставила тело непроизвольно сжаться от страха. А потом, кажется запах, заставил забраться на дерево и затаиться. Вытянутое, как у ящерицы, тело полосатого амфициона дошло по его следу до подножия ствола, неся голову над самой землёй.
Несколько минут томительного ожидания и убеждения себя в том, что эти охотники по деревьям не лазят — то есть незачем открывать пальбу — и преследователь удалился, скрывшись в зарослях. Совсем ушёл, или спрятался, подкарауливая, когда он спустится вниз — поди, разбери. Эти твари горазды устраивать засады. Если, наконец, прекратить надувать щеки от спеси и самоуверенности, надо признаться — глупостей он сегодня наделал выше крыши. Начиная с того, что вообще пошёл в ночной лес, заканчивая тем, что не прихватил с собой разедчицкого шлема, который наверняка позволил бы разглядеть тепловой контур зверя.
И, хотя до построек школы отсюда буквально рукой подать, самое лучшее, что можно сделать — это до самого рассвета остаться на месте. Уж очень страшно одному на ночной Прерии!
Устроился поудобней почти стоя, распределив вес между двумя удобно расположенными сучьями и, оперевшись задом о третий так, что плечо касается ствола. Руки свободны, чтобы держать автомат готовым к немедленному открытию огня. Так и оставался, чутко прислушиваясь и напряжённо всматриваясь — темнота нынче всё-таки не полная. Спутник — ночное светило — подкрашивает облака, рассеивающие слабое сияние настолько, что привыкшие к темноте глаза способны кое-что узнавать.