Четыре дня Маарьи
Шрифт:
Я терла колено и даже сожалела, что боль стихает, — мне досталось поделом…
Вдруг раздался щелчок, и в коридоре стало светло. В двери стоял Сареток и с недоумением смотрел на меня. Я вытерла рукавом щеки, но мне хотелось исчезнуть, хоть сквозь землю провалиться, чтобы в конце концов никто не мешал мне выплакаться.
- Маарья? — спросил командир Сареток. — Что опять случилось?
- Я… я ударилась коленом! — Тут я увидела, что сижу возле пестрого серо-черного сейфа.
Когда же наконец перестанут литься эти слезы!
- Что-нибудь серьезное?
Я кивнула.
Каарел Сареток подошел ко мне. Наверное, он здорово пожалел,
- Уже прошло, — сказала я, когда Каарел присел возле меня. — И вообще, это было совсем не колено! — Я попробовала засмеяться.
- Глаза-то у тебя мокрые, как у записной плакальщицы! — изумился Каарел и выпрямился. — Помочь тебе встать?
У него были большие и жутко волосатые руки, словно лапки пчелы. Но стоило мне подумать о пчелах и о доме, как моя водяная мельница заработала с новой силой.
С помощью Каарела я поднялась и, пряча лицо, отвернулась к стене.
- Кто-нибудь сказал что-то обидное? — спросил он растерянно.
- Мымм-м! Никто ничего не сказал! — ныла я противным и жалким голосом.
- В пинг-понг поиграть не хочешь?
- Я уже три раза проиграла, — ответила ему и вдруг рассмеялась. Честное слово, как ненормальная!
- Поди разберись в настроении молодой девицы! — Командир Сареток развел руками.
Наверное, голова его трещала от бессилия придумать какое-нибудь утешение. Шел бы лучше спокойно своей дорогой!
- Может, просто хочешь побыть одна? Иногда бывает такая потребность…
Есть, конечно, есть. Но я не хотела, чтобы он считал меня жаждущей одиночества плаксой.
- Я всю жизнь была одна! — сказала я, улыбаясь и плача одновременно.
- Ах, вот как! — сказал Сареток задумчиво. — А мне-то показалось, что у тебя очень много друзей и знакомых…
- Но у меня нет ни одного настоящего друга, — ответила я и вдруг почувствовала неловкость за свое нытье.
Каарелу-то какое до меня дело. Может, мы видим друг друга в первый и последний раз, и в этот единственный раз я предстаю перед ним девчонкой-плаксой!
- Одного настоящего друга? — переспросил командир Каарел.
Ага! Я знаю, о чем он думал: мол, что значит для девчонки моего возраста один настоящий друг, что она под этим подразумевает? И откуда он, командир отряда Сареток, студент-историк, может достать ей такого друга? А вдруг он подумал, будто я намекаю, чтобы он стал моим настоящим другом?! Уфф! Но ведь я совсем так не думала!
- Слушай, девочка, — сказал Каарел. Он выпятил нижнюю губу, наверное, пытался придумать что-то значительное, потому что мой приступ самоистязания мигом прошел, когда я увидела мучительно наморщенный лоб командира. Может быть, Каарел хотел сказать, что такой друг обязательно однажды появится, поднимет алые паруса и так далее? Но он никак не мог решиться произнести что-нибудь, и — вот грех-то! — я почувствовала радость, следя за его замешательством. Из этого Каарела Саретока выйдет хороший учитель! Настоящий! — Ах, вот как! — наконец сказал командир. — Говорят, что в детстве каждый будущий спортсмен должен попробовать заниматься различными видами спорта. Именно для того, чтобы понять и знать, какой вид ему ближе.
Вот тебе принц и красные паруса!
Каарел смотрел на меня, склонив набок голову, как синица, и улыбался.
- Это лишь сравнение. Сам-то я довольно посредственный гимнаст. Хотел провести для тебя параллель между молодым человеком и молодым спортсменом…
Я прыснула.
Каарел покачал головой.
- Ну да, оратор из меня тоже не получится! Я считаю вот что: смолоду надо увидеть много дорог и много людей, чтобы, повзрослев, знать точно, какая дорога твоя и кто твой человек — ну, чтобы не прыгать во все стороны, как кузнечик, и не позволить заботам одолеть тебя. Так что… поплачь пока!
Но я больше и не думала плакать. Надо носить с собой луковицу, чтобы лить слезы по заказу! И ведь смеяться-то гораздо приятнее.
- А знаешь, что делает сейчас твоя тетя? — спросил Каарел. — Попробуй отгадать, даю три попытки.
- Лежит в больнице?
- Холодно.
Ox, как хорошо! Стало быть, тетушка жива и здорова!
- Читает кому-нибудь назидание? — продолжала отгадывать я.
- Мхм… теплее.
- Едет в Таллин?
- Холодно-холодно! — Саареток засмеялся. — Сейчас она печет блины!
- Кому?
- Нам всем! Всей «колонии»!
Вот это сюрприз!
Каарел усмехнулся:
- Пойди поутешь ее!
Командир показал мне, как пройти в кухню. Она находилась рядом со спортивным залом.
Тетя в белом халате стояла у гигантской четырехугольной плиты. Она весело махнула мне сковородкой, и полупрожаренный блин шлепнулся на конфорку.
Ух ты! Никогда в жизни не поверила бы, что, увидав тетушку, стану так счастлива — готова была даже кинуться обнимать ее! Тетя Мария бросила быстрый взгляд на белобрысую девочку, сидевшую за столом и размешивавшую в тазу начинку для блинов.
- Ах, какая неудача! — сказала тетя небрежно. — Лаура, откройте-ка окно! Неужели вы не видите, что в кухне полно чаду!
С помощью огромного ножа она соскоблила блин с плиты и весело обратилась ко мне:
- Ну, Маарья, деточка?
- Как здоровье? — спросила я. — Моя помощь не потребуется?
- Здесь, в этом чаду? И не заикайся! Лучше погуляй немного на свежем воздухе! Понимаешь, я хотела сделать для детишек «комморгенвидеры». Ну знаешь… Из творога с тмином, которые ты так любишь! Но этот милый молодой человек, этот Сареток, сказал, что не имеет смысла переутомляться: их пришлось бы испечь штук двести пятьдесят — триста, и творога нужно очень много, да потом еще долго растирать, словом, хлопот не оберешься. А здоровье, сама видишь, в порядке. Спасибо за беспокойство! На ночь еще намажу глаза сметаной — вот увидишь, завтра буду красивее, чем раньше.
Блин уже начал подгорать.
- Если тебе не нужна помощь, я действительно немного погуляю!
- Погуляй, конечно! — одобрила мое намерение тетя. — Уж не переутомилась ли ты там, в поле? Ну ладно, ладно!
Через полчасика блины будут готовы! Только смотри не подходит близко к воде! И не ходи по дороге, где лошади ездят! Слышишь?!
Да, тетя была жива и, как всегда, в форме…
ГЛАВА 16
Я стояла в парке и смотрела на закругленное сверху боковое окно, за которым Стийна и Аэт читали стихи. И почему всегда так получается, что если три подружки начинают делать что-нибудь вместе, эта троица вскоре распадается на 2+1? Почему бы всем троим не держаться вместе? Ой, да, я знала, конечно, что огорчаюсь оттого, что раньше мы со Стийной держались вместе, а Аэт же оставалась в одиночестве. Теперь я была одна — уж не для того ли, чтобы понять, каково было Аэт без нас.