Четыре фрейлины двора Людовика XIV
Шрифт:
Пока хозяин гостиницы рассыпался в поклонах, гордясь посещением своего дома такими особами, даже экипаж которых придавал самое лучшее украшение его дому, запыхавшаяся служанка поднималась наверх, чтоб предупредить Мари-Ноэля об этом исключительном посещении.
Но Мари-Ноэль, которому врач не переставал повторять, чтоб он удалял от своего барина всякое волнение и усталость, не выказывал никакой поспешности. Однако, подстрекаемый служанкой, он решился, почесав предварительно, по своей всегдашней привычке, кончик уха, в знак размышления, войти в комнату Алена.
Последнему, вот уже дней пять или шесть, позволили вставать с постели на несколько часов в день, и в настоящее время он сидел в креслах. У него едва хватало силы пройти по комнате, опираясь на руку своего верного слуги, чтоб снова приучиться ходить.
– Что там? – спросил он, увидев смущенный вид денщика.
– Там именно то, чего я боюсь, мой молочный брат.
– Ну, объяснись. Какое-нибудь приключение? Или посещение наконец?
– Посещение.
– Оно должно быть очень страшно, – сказал Ален, вдруг вспомнив о королевской к себе немилости, – если ты боишься о том говорить?
– О! что до того касается, мой молочный брат, что оно страшно, так я не думаю, чтобы оно было тем, что именно называют страшным…
– Ну что же, что тебя останавливает?
– Именно то, что врач вам запретил всякого рода волнения…
– И?…
– А я боюсь, чтоб это посещение вас не взволновало. Ах! а вдруг с вами повторится ваша лихорадка, то это уже не будет забавным Вы сами не знаете, но с вами были припадки и бред… Вы видели кучу женщин, молодых, прекрасных, белокурых, а одну одетую всю в черное…
Конец ознакомительного фрагмента.