Четыре фрейлины двора Людовика XIV
Шрифт:
Это было одно из тех мест, которые заботливо оберегаются собственно для охот, чтоб принудить дичь прилетать почти под самое королевское ружье; по нему также часто проезжали как охотники, так и экипажи, которые здесь иногда останавливаются и назначают свидания.
Ален, стараясь выбраться из этого лабиринта, направил свою лошадь к указательному столбу, врытому в центре, чтоб прочесть надпись на нём.
Измятая трава доказывала, что охотники тут уже проехали. Но, что ещё более привлекло внимание молодого моряка, так это два человека, сидящие на маленьком холмике, служившем основанием столба.
Это были двое нищих весьма перимечательной наружности.
Все деревни были запружены ими, но эти, верно лучше других знакомые с хорошими местами, явились сюда, на ту дорогу, по которой должна была проезжать королевская охота. Один из них, большего роста, с длинной палкой в руке, едва двигался, другой же, ростом поменьше, безрукий, казался ещё жалостнее первого. При приближении моряка, они приободрились, привстали и, взглянув один на другого, протянули чашки, бормоча неясными голосами:
– Добрый господин, сжальтесь над двумя несчастными, которые не в силах зарабатывать себе пропитание.
Ален остановил свою лошадь, чтоб подать им милостыню и расспросить о дороге у безрукого.
Они воспользовались этим случаем, чтоб вновь дружно завопить:
– Два несчастных искалеченных, подайте ради Христа!
Вся фигура и звук голоса большого нищего его поразили, эта длинная седая борода, падающая на его груди и звонкий голос обратили на него внимание моряка.
– Какая же у вас болезнь, бедные мои? – спросил он их.
– Ох! разве вы не видите ее, сударь? Я потерял руку при сражении, а мой товарищ…
– Я ослеп: подайте ради Бога! – простонал другой.
– Вот как, – сказал наш герой, улыбаясь; – вот чудо, а я считал тебя только калекой!..
– Что же делать, ваше благородие, – сказал плут, совершено приподнимая оборванную повязку, падавшую ему на глаза и смотря на своего собеседника, двумя совершенно ясными и особенно бесстыжими глазами, – в настоящее время необходимо иметь несколько недугов, времена такие уже тяжкие!
– Вот, возьмите, сказал Ален, удваивая ту сумму, которую он хотел сперва бросить. – Это не для того, чтоб вас поощрять, но это потому, что я особенно доволен снова тебя встретить, ты, бродяга с повязкой.
– Вы слишком добры, ваше благородие; вероятно, я никакого вреда вам не сделал, не правда ли? Я также очень рад вас видеть.
– Ба! если это правда, то ты поговоришь со мной откровенно.
– Разве я до сих пор говорил вам то, чего нет, или давал дурные советы?
– Не в том дело; откуда ты меня знаешь? Я хочу этого добиться.
– О! что до этого, вы себя слишком утруждаете из-за ничего… Я вас видел в одном месте, спросил ваше имя. Мне его сказали и я его помню; у вас одно из тех мужественных и откровенных лиц, которые не забываются… вот и все.
– Ты лжешь. Подожди, а как же ты знаешь, что у меня на корабле находится сын этого разбойника Пьера Кольфа? А! а! ты смущаешься?
– Ах! – сказал нищий. – Ну что касается головы, то вы можете похвастаться, что она у вас есть, вы… Вы не вполовину бретонец.
– А ты, мне кажется, также не из последних плутов и проныр. Определённо во всё это вмешивалась судьба и не хотела, чтобы его любопытство было удовлетворено.
– Будьте осторожны, – сказал безрукий.
– Тьфу пропасть! что там? – воскликнул моряк, выведенный из терпения.
– Тише! тише! – сказал мнимый слепой, – Надень мне скорее мою повязку. Ну, торопись…
И, к своему великому изумлению, Ален увидал искалеченную руку этого нищего, вытягивающуюся из-за пустого рукава, увидал также обе его руки, совершенно проворно поправившие перевязку, покрывающую глаза его товарища.
Потом этот мошенник нового рода подобрал свои руки и, приняв буквально жалкий вид, сделался снова безруким.
– Будете ли вы наконец отвечать, мошенники? – сказал Ален, так бесцеремонно посвящённый в одно из обыкновенных по-видимому явлений Двора Чудес.
– Разве вы не слышите? – сказал слепой, – Охотники возвращаются по этой дороге… Ну, Жано, прибавил он, нанося очень меткий удар палкой в подколенки своего проводника, – живо на колени против этого столба, чашу вперед, и запоем гимн Св. Роха. [8]
– Клянусь честью! вы самые наглые бездельники… Я чуть-чуть не доставил себе удовольствие…
8
Святой Рох, Рох из Монпелье (лат. Rochus); ок. 1295–1327 гг. – католический святой, получивший известность как защитник от чумы. Сам заразился чумой, был изгнан из города, и отправился умирать в заброшенную лесную хижину. По преданию собака по имени Готхард принесла св. Роху, умиравшему от голода, хлеб. Вскоре святой исцелился от чумы, а Готхард стал его помощником.
– На нас донести?.. О! я ничего подобного не боюсь с вашей стороны, ваше благородие, а так как я начал уже вам высказывать свое доброе намерение, то вот вам ещё совет: вы до сих пор ещё не нашли хозяйку платка?
– Нет.
– Но вы сберегли, конечно, эту безделушку?
– Да, он здесь при мне, под моим платьем.
– Отлично: берегите его получше… с большой заботливостью… мне кажется, что вы не замедлите вскоре узнать, кому он принадлежит. Во всяком случае, не выпускайте его из рук!.. а главное не позволяйте себе увлечься лаской этой особы.
– В этом и состоит весь совет?
– Нет… последнее слово: если вы благоразумны… то поворотите назад и не пытайтесь набрести на следы короля!
– Что же делать, необходимо нужно…
– Берегитесь! слушай!.. – воскликнул безрукий.
Следуя указанному плану, он опустился на колени с своим товарищем, начав друг перед другом жалобно напевать известный гимн Св. Роха и его собаки.
Верховые, которые уже за несколько минут до этого слышны были по лаю гончих собак и дрожанию земли, вдруг выехали из-за деревьев, как настоящий вихрь, наполняя все аллеи; все они имели блестящий, но запыхавшийся вид, точно в головокружении.