Четыре голубки
Шрифт:
— Нет.
— Некоторые из моих былых коллег (к счастью, немногие) до сих пор сохраняют самые нелепые идеи. Каковы будут последствия предлагаемых ими мер? Я вам скажу. Исполнительная власть, пресса, влиятельные граждане потеряют всякий интерес и будут вынуждены взять власть в свои руки губительными средствами — с помощью взяток и коррупции, а это...
— Я всегда считал, что в нынешней системе выборов вовсю цветет взяточничество и коррупция.
— Вы правы, и я не желаю с этим мириться, хотя и вынужден к этому прибегать. Но равное представительство лишь
— Люди никогда не будут равны, — сказал Росс. — Бесклассовое общество — это безжизненное общество, по его венам не будет течь кровь. Но между классами должно быть больше перемещений, больше возможностей подняться и упасть. А в особенности низшие классы должны получать больше за трудолюбие, а высшие — больше наказаний за злоупотребление властью.
Бассет кивнул.
— Хорошо сказано. У меня есть для вас предложение, капитан Полдарк.
— Боюсь, я могу обидеть вас отказом.
— Поднимемся и присоединимся к остальным? — спросил Хью Армитадж. — Думаю, закат будет великолепным.
Демельза, пытавшаяся подманить поближе утку-мандаринку, поднялась.
— У нас нет пруда. Только ручей, и вода частенько загрязнена отходами от промывки олова.
— Вы позволите мне иногда вас навещать, вас обоих? Вы в нескольких милях к северу?
— Уверена, Росс будет рад.
— А вы?
— Конечно... Но у нас не поместье, всего лишь дом.
— Как и у меня. Семья моего отца происходит из Дорсета. Наш дом прячется между крутых холмов неподалеку от Шефтсбери. Вы много путешествовали по стране?
— Я никогда не покидала Корнуолла.
— Вашему мужу следует вас свозить. Вы не должны скрывать свой свет, вы оба.
Дважды лейтенант Армитадж включил Росса в свои фразы как будто спохватившись.
Они стали подниматься на холм по слегка заросшей тропе среди падубов, лавровых кустов и каштанов. Остальных не было видно, слышались лишь голоса.
— Вы скоро возвращаетесь на флот? — спросила Демельза.
— Не так скоро. Пока что я плохо вижу вдаль. Доктора говорят, что со временем зрение восстановится, оно испортилось от попыток читать и писать в полутьме.
— Сочувствую.
— А дядя хочет, чтобы я на некоторое время остался в Треготнане. С тех пор как скончалась его жена, домом занимается его сестра, моя тетушка, но ему не хватает общества, он стал угрюмым.
Демельза остановилась и оглянулась на дом — квадратный особняк в мавританском стиле с четырьмя флигелями-часовыми. По залитой солнечным светом прогалине в леске промчалась стайка оленей.
— Вы могли писать домой? — спросила Демельза. — Дуайт не мог. Кэролайн получила только одно письмо за год.
— Нет... Я писал ради удовольствия. Но бумаги не хватало, так что каждый клочок приходилось исписывать с обеих сторон, и вертикально, и горизонтально, таким мелким почерком, что иногда я сам не мог разобрать.
— Вы пишете?
— Поэзию. Или, скорее, просто стихи, назовем более скромно.
Демельза прищурилась.
— Я прежде не встречала поэтов.
Армитадж вспыхнул.
— Не принимайте всерьез. Просто вы спросили. А в то время это спасало от безумия.
— И вы продолжаете писать?
— О да. Это стало частью моей жизни, хоть и малой частью.
Они опять начали подниматься и оказались на террасе, откуда открывался вид на закат, но по-прежнему опережали остальных, остановившихся где-то на полпути. Терраса была замощена кирпичом, а ведущую к ней лестницу охраняли два каменных льва. В центре находилась статуя Бахуса, смотрящая в сторону моря.
Солнце уже полыхало из-за облаков. Будто кто-то открыл дверцу печи, и недогоревший уголь светился ярко-красным сиянием. Черные утесы неровной линией вдавались в фарфоровое море. Чайки кружились, как ятаганы, молча взрезая вечерний воздух.
— Капитан Полдарк сделал мне два величайших одолжения, — сказал Хью Армитадж.
— Да?
— Подарил мне свободу и возможность встретиться со своей женой.
— Я не мастерица в этих любезностях, лейтенант, но благодарю вас. А разве...
— Что вы хотели сказать?
— Я собиралась сказать, что разве стоит упоминать две столь разные вещи в одном ряду? Словно... — она снова запнулась.
Остальные теперь поднимались к ним.
— Я не пытался быть любезным, — ответил он. — Лишь искренним.
— Ох, нет...
— Когда я снова вас увижу?
— Я спрошу Росса, когда он может вас пригласить.
— Умоляю, спросите.
— Эй, там! — крикнул генерал Макармик, поднимаясь по ступеням, как само солнце, его круглое веселое лицо озарял закат. — Эй, там! Так вы нас опередили!
Пока Росс делал два шага, сэру Фрэнсису приходилось делать три.
— У меня два сельских участка, — сказал он, — один около трех сотен акров, а второй — всего пятьдесят. Земля дрянная — почва бедная, сплошные камни, в среднем приносит не больше двенадцати шиллингов на акр. У вас больше?
— Нет. От девяти до десяти, я думаю, когда обрабатывается.
— В виде эксперимента хочу посеять турнепс, капусту и кормовые злаки. До сих пор в этой части страны такого не делали, и крестьяне со всей округи смогут понять, что приносит большую прибыль, без необходимости тратить собственные средства. А еще мне приходится заниматься отвалами от шахт, где я поощряю строительство коттеджей для бедняков, каждому я выделил три акра. Они платят два шиллинга шесть пенсов арендной платы за акр и часто улучшают землю, поскольку арендаторы — главным образом шахтеры, культивирующие землю в свободное время.