Четырехкрылые корсары
Шрифт:
Придется снова менять тактику! Надо же, в конце концов, вынудить церцерис продемонстрировать, как и чем она одолевает клеонов! Что, если подкараулить осу, вернувшуюся домой с добычей, и, отняв ее, предложить свежего жучка? Возможно ли, чтоб церцерис в азарте охоты заметила подмену?
Бесполезно раздумывать и гадать. Надо снова идти к обрыву, на склоне которого открыты ходы в гнезда церцерис, и снова ждать.
Вот мелькает тень приближающейся осы, вот и она сама; вот, оставив на земле неподвижную добычу, она ныряет в гнездо… Пока внутри что-то проверяется, Фабр убирает принесенного осой долгоносика и заменяет своим.
Церцерис появляется из земли, подходит к жуку и, обнаружив, что он
Долгоносик, схваченный за хоботок, изгибается, а церцерис передними ногами упирается и его гладкую хитиновую спину, вроде с тем, чтобы раскрыть сочленения брюшка, при этом конец брюшка осы с выглядывающим из него концом жала скользит вдоль тела жертвы, пока не достигает участочка, где переднегрудь сочленяется со среднегрудью. Тут стилет жала вонзается между первой и второй парой ног долгоносика. Все совершается скорее чем здесь описывается.
Удар! И долгоносик теряет подвижность.
Оса поворачивает жука на спину, напишет Фабр, восстанавливая впоследствии в памяти всю картину, охватывает его ножками и уносит в подземелье, как поступила бы с доставленным по воздуху. Но можно ведь и помешать этому, отобрать жука-подкидыша и вновь вернуть на место первого, а только что зажаленного унести и дома исследовать под лупой. Смотрите сколько угодно! Ни единого повреждения, ни единой царапины.
Оса не калечит добычу, а жалом вводит в нервный узел каплю яда. Органы, управляемые нервами, исходящими от ужаленного узла, теряют подвижность, парализованы.
Какой в этом прок охотнице?
Парализованный жук более или менее долго сохраняется свежим: он и не иссушается и гниение его не берет. Вот в чем мастерство этих жалоносных буканьеров. Заготовленный ими корм может без риска для жизни потребителей — в данном случае потомства осы — храниться в ячейке-норке. При этом ни один из жуков и ножкой не шевельнет значит, не искалечит, не погубит нежную крошечную личинку осы, личинку, которая выводится из яйца, отложенного матерью на парализованного жука.
Впрочем, все это только догадка. И хоть она кажется правдоподобной, ее полагается проверить на разных насекомых.
Нервная система златки узкотелой (слева) и долгоносика соснового — Ринхеум пини:
а — надглоточный узел; b — глоточное кольцо; с — три грудных узла, из которых два задних слиты в один с первым брюшным; d — брюшные узлы.
Берутся пластинчатоусые — скарабей-навозник и бронзовка, затем златки, долгоносики — жуки, у которых нервные узлы сближены настолько, что их можно рассматривать как одно целое. И вот в этот единый узел Фабр осторожно вводит конец иголки, увлажненной аммиаком.
Укол — и насекомое неподвижно!
Скарабей и бронзовка тоже парализованы и тоже единственным прикосновением острия с капелькой аммиака. Но для церцерис такие туши неподъемны: велики и грузны. Да оса и не пробует искать добычу среди навоза, где проводят время скарабеи, или в гнили, где находит себе кров бронзовка. За бронзовкой, мы скоро узнаем, охотятся-корсарствуют сколии… Одним ударом жала оса церцерис могла бы парализовать жука-карапузика,
В этом мрачном здании помещалась в Авиньоне школа, готовившая учителей. Здесь преподавал впоследствии сам Фабр. Свободные от занятий дни он проводил в окрестностях города, наблюдая жизнь насекомых. А когда ему понадобились осы-церцерис, которых не было возле Авиньона, он отправился в предместье Кирпантра, где знал над поворотом дороги откос, источенный гнездовыми ходами церцерис.
Долгоносик — живучейшее создание: посаженный на булавку, он будет неделями, даже месяцами шевелить в воздухе усиками и ножками, продолжает жить, существовать даже без пищи. И такой же долгоносик, только следует правильно уколоть его концом иголки, смоченной в аммиаке, или жалом осы, остается в живых, сохраняет свежесть, но теряет способность шевелиться и не способен сопротивляться даже крошечной личинке, когда она его поедает.
Фабр продолжает наблюдения, критически разбирает и взвешивает выводы. Сомнений нет: Леон Дюфур, считавший, что оса пропитывает добычу каким-то противогнилостным веществом, знаменитый Дюфур не дознался, в чем причина сохранности жуков в норке. Никакой противогнилостной жидкости оса в жука не вводит; жаля его, она парализует жертву ударом жала в нервное сплетение.
Вот и все!
Мать, которой не дано увидеть потомство, сооружает для него дом, набивает его провиантом, предотвращает порчу этого провианта и возможность повреждения крошек-личинок острыми суставчатыми ножками жуков, сложенных в подземелье живыми, но неподвижными, — и все, чтоб прокормить свое потомство. Можно ли придумать что-либо более восхитительное, чем эта демонстрация целесообразности, развертывающаяся на крохотном пространстве, незаметная, затерянная у нас под ногами?
Никто и никогда в жизни не сможет отныне заставить Фабра собирать коллекции насекомых, усыплять их эфиром, накалывать в спрессованный торф или на пробковые пластины с аккуратными этикетками, где бисером введенных тушью закорючек зарегистрировано место, время поимки насекомого, его родовое и видовое название.
Нет, это занятие не для него!
Замечательная оса-церцерис открыла Фабру его судьбу. Он будет изучать живых насекомых, их нравы, их повадки, он попытается извлечь уроки из картин, которые откроются, и уж он постарается увидеть их побольше.
Фабр тщательно опишет историю наблюдений и разгадки тайн, окружавших жизненный путь осы-церцерис, и пошлет статью в один из столичных научных журналов— «Аппаль де сианс натюрель».
Статья публикуется полностью, и вслед за выпуском журнала со статьей о церцерис-парализаторах приходит милое, мало сказать милое — великолепное, трогательное, воодушевляющее письмо из Сен-Севера: старик Леон Дюфур, который своей статьей обратил внимание Фабра на ос и, можно сказать, подсказал ему тему исследования, Дюфур поздравляет своего еще никому не ведомого критика с успехом, признает существенным вклад Фабра в естественную историю ос, благословляет на продолжение замечательно начатой работы.