Четырехугольник
Шрифт:
Владимир Ильич! С каких это пор Владимир Ильич? Но – он тоже хотел ее увидеть! За двадцать пять лет, что минули с их последней встречи, Владимир Левин не раз вспоминал Леночку, не раз мечтал обнять ее, прижать к себе, обладать ею, как прежде. Воспоминания Левина были исключительно теплые, светлые, будто никогда ни одного пятнышка не проскользнуло между ними.
Несколько месяцев счастья… Счастливого, безумного секса, необыкновенного… Он был благодарен Леночке…
О, это было чудеснейшее рандеву, невероятное, неповторимое, нежданный подарок судьбы, какой выпадает лишь раз в жизни. Владимир Ильич представил Леночку обнаженной на пустынном морском берегу. С нее, будто с прекрасной нимфы, каплями стекала вода. Никогда, ни до, ни после, не встречал он такой
Роза Михайловна хитро поглядывала на них, она, конечно, все понимала, да и что тут было не понять – она давно смирилась с Леночкиным вольным нравом – это была тонкая и очень умная женщина, актриса, исключительно красивая в свои пятьдесят. Левин никогда не видел ее на сцене, но, с Леночкиных слов, Роза Михайловна была чрезвычайно талантлива и много лет играла главные женские роли, пока не развелась с отцом. Леночка как две капли была похожа на нее. Такая же красивая, такая же божественная фигура, такая же жадная до мужчин…
В соседней комнате плакал ребенок, и Леночка вставала, кормила девочку грудью, а Левин лежал, с нетерпением ожидая её возвращения. Горизонт чуть светлел. Левин подошел к окну и отдернул штору: на востоке выплывало из-за гор огромное красное солнце. Совсем как бог Ра из школьных учебников. Ему показалось, что солнце в самом деле находилось в колеснице, запряженной в четверку невидимых лошадей.
Миша сам привез его на эту сказочную виллу с садом среди песков у самого Средиземного моря. Наверное, в таком же саду, Эдемском, и согрешили когда-то Адам и Ева…
…Вскоре кто-то позвонил, какой-то мужчина, о чем-то Миша разговаривал с ним по телефону, потом торопливо собрался и уехал, словно нарочно устроив им невероятные каникулы.
Миша, конечно, догадывался, не мог не догадываться. И тогда, и раньше. Но ревнивцем он, к счастью, не был никогда. Брак у них с Леночкой был свободный – обоих это устраивало.
Интересно, Леночка все еще с Мишей? По-прежнему в Израиле? Как-то лет двадцать назад Левин позвонил Розе Михайловне в ее московскую квартиру на «Багратионовской». К телефону подошел незнакомый человек, не слишком приветливый, и сказал как отрезал: «Ее здесь нет». Владимир Левин собирался спросить, где Роза Михайловна сейчас и не знает ли он что-нибудь про Леночку, но в трубке раздались длинные гудки. С тех пор он больше не звонил…
Однако совсем неясно было, отчего Леночка подписалась «Фельдман»: «Лена Фельдман». Это была девичья, досценическая фамилия ее мамы, Розы Михайловны, которая на сцене носила псевдоним: Полевая. Оксана Полевая вместо неблагозвучной для театрального начальства Розы Фельдман. А отец – и, соответственно, Роза Михайловна после замужества – тот и вовсе был Познанский. Потому что происходила Леночка из артистической семьи. Ее и саму с детства прочили в актрисы, и она вполне могла стать народной или заслуженной, талант у нее был несомненный, темперамент и красота, но тут особенные обстоятельства, в некотором роде скандальные, отчего Леночке вместо театрального училища пришлось пойти в медицинское, потому что физику с математикой она терпеть не могла. Медсестрой Леночка, правда, работала очень недолго. Совсем не тот у нее был полет.
Леночкины родители развелись, когда она училась в школе. Отец ее был известный режиссер. Однако вскоре после развода он громко хлопнул дверью и подал на выезд. Леночка рассказывала: у отца идеологическая комиссия не пропустила пьесу – он так и не понял из-за чего, но сильно обиделся и высказал им все, что о них думал. После этого его несколько лет не выпускали, пока он
Леночка с Розой Михайловной предполагали, с отъездом отца все решилось на очень высоком уровне, даже на самом высоком, вскоре после визита президента Никсона в Москву, но Леночке и Розе Михайловне перекрыли кислород. Роза Михайловна находилась с отцом в разводе, но все равно: Познанская. Так что даже хотела поменять фамилию обратно на Фельдман. У нее в это время кто-то был, но – женатый и снова с неблагозвучной фамилией. А Познанский – это опять-таки был псевдоним, означавший, что предки Леночкиного отца происходили из Познани, отец каким-то образом сумел поменять документы. Он и в Америке, в Бруклине, оставил эту фамилию, Познанский, и ставил очень авангардные спектакли. В Бруклине ему никто не мешал.
Однако если не Познанская, то отчего не Погоржельская? Именно под этой фамилией знал ее Левин. Недавняя супруга известного художника-авангардиста. Правда, известного не широко, а в определенных кругах, больше среди иностранцев. Еще недавно он считался почти диссидентом, но его почему-то не трогали, так что иногда Погоржельского сравнивали с Виктором Луи [20] , только помельче. На тот момент, когда Владимир Левин познакомился с Леночкой, бывшие супруги как раз оформляли развод.
20
Виктор Луи (Виталий Евгеньевич Луи; Виталий Левин; 1928–1992) – советский и одновременно (!) английский журналист, тесно связанный с КГБ и пользовавшийся особыми привилегиями. По заданию КГБ выполнял ряд важных поручений в ряде стран мира, в частности посещал Тайвань и Израиль, с которыми в то время СССР не имел дипломатических отношений.
Самого Погоржельского Владимир Левин видел всего один раз, да и то издали – такой маленький, черненький, суетливенький живчик, он привозил к Леночке сына. Приехал с шиком, на «Волге», иномарок в Союзе в то время не было и в помине. Зато Погоржельский входил в моду и процветал. Как раз начинались кооперативы, и он у богатых кооператоров шел на ура. И – рассказывала Леночка – у комсомольцев тоже. Комсомол чуть ли не в один день превратился в бизнес-клуб, комсомольские боссы занимались обналичкой, и богатенькие буратино спешили приобщиться к искусству. А главное, увековечить себя.
Подробно разглядеть Погоржельского Владимир, можно сказать, имел честь только на автопортрете, как и прочие его картины: цветы, натюрморты, Леночка нагишом, она же под прозрачной тканью вроде махи – Леночка была упоительна и призывна, sex appeal, с ума можно было сойти. Он и сходил, молодой был, падкий на женские прелести. И Леночка встречно, она знала свои… неотразимые достоинства, что ли, мужчины летели на нее, как мухи на мед…
Зато сынок, чтоб жизнь не совсем казалась медом, очень трудный оказался ребенок. Лет семи, маленький ростом и нервный – в отца, настоящий звереныш. Хотя понять можно: отец с матерью как кошка с собакой. Владимир в их отношения не вникал – зачем ему? Однако Погоржельского недолюбливал. Если портрет – зеркало, то Погоржельский явно был похож на таракана с усищами. К тому же сноб. Это со слов Леночки. И чуть ли не сексуальный маньяк. Он постоянно менял натурщиц и ни одну не пропускал. Однако запомнил Владимир не его, а Погоржельского-младшего. Как-то они шли с Леночкой, он сейчас не помнил куда, но вроде бы по Арбату, было темно и грязно – самая разруха и очереди, конец восьмидесятых, – продукты с каждым днем исчезали, люди вспоминали про карточки и шептались о гражданской войне. Так вот, этот Миша, да, тоже Миша, только маленький (большой еще сидел в своем Свердловске), – пристроился сзади и лупил Левина по ногам. Подкрадется – и ударит, подкрадется – и снова, так что Левин не на шутку разозлился. Леночку Миша-маленький не слушался, и Левин не знал, что делать с этим поганцем.