Четырнадцать дней
Шрифт:
Однако социальные работники умолчали о том, что шансы на усыновление того конкретного ребенка приближались к нулю из-за сложной семейной ситуации: мать его матери хотела его забрать, да и отец оставался на горизонте, плюс имелись культурные различия… Впоследствии мои друзья разозлились даже не столько из-за необходимости отдать малыша (конечно, они очень переживали, но ведь они заранее знали, на что шли), сколько из-за сложившегося впечатления, будто социальные работники намеренно ввели их в заблуждение, лишь бы они согласились взять его на короткий срок.
В общем, когда они отошли от случившегося, Джереми убедил Нейта
Оказалось, мои друзья еще не настолько оправились: у них снова всплыли травматические воспоминания от одного взгляда на веб-сайт Бюро по постоянному размещению детей – вот же названьице придумали! Словно из книжки Оруэлла!
Тогда они решили обратиться в частную контору и зарегистрировались в агентстве, заполнили невероятно подробную анкету и стали ждать, пока кто-нибудь из матерей не выберет их заявление из общей кучи. Прошел целый год – и никто не откликнулся.
Они поняли, что, пожалуй, переоценили дружелюбие по отношению к геям со стороны средней жительницы Нью-Йорка, которая не рада беременности. Нейт постарался забыть про это и занялся бизнесом, поездками за границу и всем прочим. Однако на самом деле, заполнив заявление с мольбой передать вам ребенка, вы получили бомбу замедленного действия – разве ж это можно выбросить из головы?
И вот однажды им позвонили. Девочка-подросток выбрала их заявление из всех предложенных, потому что, по ее словам, обожала геев.
Во время беременности все шло хорошо. Мы все были очень рады за них и всячески их поддерживали. Нейт и Джереми рассказывали восхитительные истории о том, как они сблизились с девочкой, как весело проводили время, приглашая ее на обед, и как она говорила, что в их квартире чувствует себя как дома. Они покрыли все ее расходы: на одежду для беременных, на такси для поездок к врачам и по делам, на оплату услуг психолога и адвоката. Конечно же, они хотели поддерживать с ней связь и после рождения ребенка, чтобы она стала частью их семьи – в той степени, в какой сама захочет. Честно говоря, они чувствовали себя безмерно признательными за то, что она собралась отдать им своего малыша.
С другой стороны, из прошлого опыта они знали, что все может сорваться в последнюю минуту, поэтому, когда в примерную дату родов она не позвонила ни им, ни в агентство, они постарались сохранить спокойствие. Даже спустя целых две недели они все еще держали себя в руках.
В конце концов им позвонили. Социальный работник сообщил, что мама родила (странно, как они могут называть клиента «мамой», словно о собственной матери говорят): все произошло очень быстро – после занятий в школе, в ванной у нее дома, еще до прибытия скорой, – и теперь она и малышка прекрасно себя чувствуют.
Услышав о рождении девочки, Джереми разрыдался, хотя мальчик взволновал бы его ничуть не меньше, – ну наконец-то, дождались! Социальный работник удивил их еще и тем, что роды случились на прошлой неделе, а мама никому не позвонила – ни агенту, ни адвокату, – поскольку задумалась, а не попробовать ли ей все-таки самой вырастить ребенка.
От такой новости мои друзья оцепенели. Конечно же, они все понимали и сочувствовали девушке. Разве кто-то, а менее всего подросток может заранее знать, что будет чувствовать, дав жизнь ребенку? Однако социальный
Ясное дело, услышав новости, мама Джереми просто прыгала от счастья.
В общем, я пропущу следующие сорок пять дней: в штате Нью-Йорк родной матери дается целых полтора месяца на раздумья, прежде чем отказ от родительских прав становится окончательным, если только она не подписала документы в присутствии судьи и своего адвоката. В принципе это справедливо, ведь послеродовой период явно не лучшее время для принятия серьезных решений.
Короче, Нейт и Джереми были одновременно на седьмом небе от счастья и совершенно не в себе, но не потому, что чем-то закидывались, а просто измотались без сна, просыпаясь каждые пару часов. Хотя они и договорились вставать по очереди, попробуй поспи, когда младенец орет на весь дом! К концу шестой недели малышка Софи (названная так в честь бабушки Джереми) набрала четыре фунта и уже могла следить за вами взглядом, поднимать головку, когда ее укладывали на животик, а еще научилась улыбаться, что в книжке по воспитанию детей объяснялось скорее действием газиков, но, по моему мнению, она действительно улыбалась (к тому времени Нейт и Джереми уже показали девочку всем знакомым, беря ее с собой на разные бранчи).
В последнюю неделю ожидания мама Джереми написала мне сообщение в «Фейсбуке», приглашая на полуночную вечеринку на сорок пятый день – ровно в тот момент, когда Софи определенно, абсолютно и законно останется с ними навсегда. Я слегка удивился, что Джереми позволил матери заниматься организацией вечеринки, хотя он и сам знал в этом толк, но, возможно, ему просто было не до того.
Итак, в полночь вторника примерно сорок человек собрались на улице возле их дома – с воздушными шариками, цветами, шампанским и всем остальным необходимым для праздника. Мама Джереми нажала на домофоне кнопку их квартиры, которая находилась на третьем этаже.
Молчание.
«Наверное, одевают малышку, – предположил кто-то. – Подгузник, симпатичная распашонка и все такое».
Мы еще постояли и поболтали. Я заметил, что мама Джереми начинает нервничать. Она то и дело нажимала на кнопку звонка.
«Может, они вышли?» – предположил я.
«Куда можно выйти с младенцем в полночь, особенно если у вас вечеринка?» – фыркнула едва знакомая мне женщина неожиданно презрительным тоном.
Один из друзей Джереми из спортзала сказал, что тот часто катает дочку в коляске по округе, если она никак не угомонится, и в таком случае легко загуляться допоздна.
Мы осмотрели окрестности дома. Я уже было вытащил телефон, но мама Джереми меня опередила.
«Нет, я сама ему позвоню!» – заявила она.
«Джереми? – заговорила она. – Черт побери, он включил автоответчик! Джереми, это мама, возьми трубку!»
Молчание.
Тогда кто-то попробовал дозвониться Нейту, а кто-то еще снова нажал на звонок пару раз.
Никакого ответа.
Словно всех троих похитил какой-то психопат-преследователь. А может, и вовсе убил!
Я постарался унять не в меру буйное воображение.