Чикагская петля
Шрифт:
На трех стендах были размещены фото мужчины, мочащегося в рот другого мужчины, стоящего перед ним на коленях.
— У них бороды, они в шляпах. Да ты посмотри на их драные пальто! — сказал Паркер и остановился, чтобы прочесть название этой серии фотографий. — Дейв и Грей. Соусалито.
Они прошли мимо следующей фотографии, изображавшей исхлестанные мужские гениталии, мокрые и с красными ранами. Они напомнили Паркеру маленького зверька, раздавленного машиной: раскатанная множеством пар колес шкурка в середине большого пятна крови. Один из мужчин был одет в очень тесный кожаный костюм. Он напомнил Паркеру обгоревшую кошку. У этого
Паркер спросил:
— Это цукини или пенис? Сразу и не поймешь… А вот еще один тип в шляпе. Нравятся им эти ковбойские шляпы! И названия пугающие: «Курт», «Джим», «Норд Седжевик Стрит». Еще один Соусалито. Да был я в Соусалито в прошлом году. И не видел там этого голого лысого, забравшегося на пожарный шланг. Это же пожарный шланг, а не второй пенис, правда?
— Высмеивать фото намного легче, чем делать их, идя на большой риск, — парировала Барбара.
— Не так уж это легко, дорогая, — ответил Паркер. — Я полагаю, что все эти образы отвлеченные. Это просто картинки, он убрал весь контекст. Ты видишь перед собой просто застывшую картинку, и они даже не скабрезны, потому что не имеют ну ничего общего с реальностью.
Барбара искоса смотрела на Паркера. Он понимал этот взгляд. Ему лучше замолчать.
— Фу, гадость, — резюмировал Паркер, — и посетители этой выставки не лучше. Такие люди размещают в газетах объявления типа «люблю кожу и водные виды спорта, ищу раба-пассива для анального секса».
— У него есть и дизайнерские фото, как у Рональда Джейкса. Говорят, эти фото очень хороши.
— А ты, похоже, неровно дышишь к этому парню, — подколол Паркер.
Ему было обидно, что Барбара не разделяла его омерзения, что она не поняла ни одного из его саркастических замечаний, что ее, наоборот, чуть ли не восхитили эти бритые головы и опухшие пенисы. — А тот штангист был вообще мужчиной или женщиной?
— У Хельмута Ньютона тоже есть похожие странные фото, но его дизайнерские фото великолепны!
Но Паркер быстро шел вперед и не мог угомониться:
— Эти фото как бы говорят: Я знаю этих людей, а ты нет. Эти люди сделают для меня все, что угодно. Ты никогда не встретишь этих людей, даже и не пытайся.
А я вижу их каждый день. Это мои друзья. Это мои любовники. Это хвастовство чистой воды.
— Перестань злиться, — отрезала Барбара, — когда злой, ты совсем не забавный.
— Нет, это сексуальный снобизм, — продолжал Паркер, смотря на узкую черную полоску, изображавшую зажим на очередном пенисе.
— Ты просто шокирован, — улыбнулась Барбара.
— Если ты — нет, то с тобой что-то не так.
— То есть ты не хочешь встречаться с ним?
— Нет, я просто жажду!
И Паркер пошел дальше, предлагая пригласить фотографа на ланч в Эн И Ви Кусине на Вест Эйр. Но если они позовут Джейкса, то он настаивал, чтобы они пошли в только открывшийся после ремонта бар «Трэкс» на станции Юнион. Как и цветочный, и газетный ларьки по бокам, казалось, что этот бар просто притулился к стене здания. Столы стояли просто на пяточке перед баром, слева стояли цветы на стеллажах, а справа лежали стопки газет. За столиком перед стопками газет, отделенным маленькой оградкой, делавшей этот уголок похожим на французское маленькое кафе, сидел мужчина маленького роста и спокойно курил. Это был Рональд Джейкс.
На первой полосе «Нэйшнал Эсквайрер», выделявшейся среди всего ассортимента газетного ларька, кричал заголовок: «Все секреты Кэрри Гранта: его крутой нрав, его любовники, как он носил женское белье. ФОТО! Стр. 4».
— Лучше сядем в зале! — сказал Паркер.
Ему не нравилось, что люди вокруг ходят взад-вперед, туда-сюда, мельтешат бесцельно, безразлично листают страницы, копаются в ноутбуках, убивают время и смотрят на него в упор.
— В зале нельзя курить, — возразил Джейкс.
— Вот и прекрасно! — воодушевился было Паркер, но тут он увидел, что Барбара уже выбрала место и села. При чем садилась она очень элегантно, как настоящая леди: слегка дотронулась кончиками пальцев до своего колена и манерно положила одну ногу на другую, а затем выпрямилась и гордо вскинула голову.
— Мы только что были на выставке Мэплторпа!
Джейкс ничего не ответил. Он был невысокого роста, бледный, худой, скорее даже худощавый, что придавало всему его образу некую болезненность. У него были маленькие бегающие голубые глазки, на голове присутствовали «три волосины в шесть рядов» — наверно, из-за курения, подумал Паркер, почти у всех курильщиков голова как коленка. Этот маленький человечек держал в руке стакан и сидел немного поодаль, скрючившись, что раздражало Паркера — ему хотелось пихнуть его, чтобы он выпрямился. Он так и не проронил ни слова.
— Это было невероятно, — продолжила Барбара.
— Весь город тащится от него, — сказал, наконец, Джейкс.
Его голос слегка дрожал, что соответствовало его бледному лицу. Огромный кадык смешно прыгал в его горле. Огромная вывеска на музее «Мэплторп!» казалась отсюда крошечной, как маленький человечек Джейкс.
— Можно подумать, они никогда члена не видели.
— Возможно, они не видели голого мужика на пожарном шланге или с зажимом на нем, или с окровавленным членом, словно его только что переехал грузовик, или…
— Паркер, не будь идиотом! — сказала ему Барбара и, повернувшись к Джейксу, добавила: — Я думаю, это неимоверно мощно!
Но бледные глаза Джейкса все еще смотрели на Паркера.
— Это жизнь, — размеренно произнес он. — Люди выглядят так. Люди носят такую одежду. Люди делают еще и не только это.
Неоднократное повторение слова «люди» заставило каждого из них оглядеться вокруг, за ограду бара, где сновало множество людей: кто-то торопился на поезд, кто-то выбирал прессу у газетного ларька или цветы. Эти люди, подумал Паркер, являются опровержением всех идей фотографий, увиденных им только что у Мэплторпа.
— Откуда я знаю, может, они просто позируют ему, может, за большие деньги?
Джейкс улыбнулся этим словам, и Паркер понял, что тот жаждал опровержения больше, чем ободрения.
— Ты хочешь притвориться, что не веришь в их существование, — упрекнул его Джейкс, — но они есть.
Более того эти тела очень красивы. Ты ведешь очень ограниченную жизнь, друг мой.
— Может и так, — сказал Паркер и почувствовал, что его протест — истинный. Ему понравилась эта мысль, она даже показалась ему вполне правдивой, и он подумал, что скорее наивен и его очень легко шокировать. Именно поэтому он так остро реагирует на малейший абсурд. Того, кто отваживается на шутки, должно быть легко шокировать.