Чикагская петля

Теру Пол

— Я поеду на БМВ, — бросил он Барбаре и заторопился, потому что в нем росло подозрение, что он ошибается. Что с Евой что-то случилось.

Эта мысль так растревожила его, что он перестроился на одном из поворотов шоссе Иденз на Мортон Грув и остановился у ближайшего телефона-автомата около прачечной.

— Пожалуйста, возьми трубку, это срочно, — сказал он медленно в ответ на первые фразы автоответчика Евы.

Где она пропадает в восемь десять утра? Он понятия не имел, где она работает, да и работает ли вообще. Паркер знал о ней только то, что она написала в ответ

на его объявление, а также то, что она красивая, но, похоже, не подозревает об этом.

Оставив ей сообщение с просьбой немедленно перезвонить ему, он почувствовал тревогу и тоску. Вокруг были только гудящие стиральные машины, грязные дома с облупившейся краской и ржавые старые автомобили.

Потом, когда он ехал по улице Кеннеди, вдыхая дрожащие пары смога, он пожалел об этих словах. Не потому, что они были опрометчивыми, а из-за того, что, возможно, Еве уже ничем не поможешь.

На парковке Уэллс Верн — по крайней мере, это имя было написано на его бейдже — выдал ему талон и расплылся в улыбке, будто и вправду был счастлив видеть его.

— Здравствуйте, а мы уже по Вам соскучились! — приветствовал Паркера Верн. — Вы ездили на поезде или парковались где-то еще?

— Я уезжал из города.

— По делам или отдыхали?

Парень был полноватый и нерасторопный, с широкой улыбкой. Он склонился к окну машины Паркера, опираясь на ее крышу обеими руками. Судя по каплям на форме и крошкам на губах, он только что пил кофе с булочкой, посыпанной сахарной пудрой.

— А Вы слышали, чтобы кто-нибудь отдыхал в Детройте?

— В Детройте есть пара отличных местечек, надо только знать где. И как там с погодкой?

— Да так же, как здесь.

— А я слышал, что у них был дождь, — удивился Верн.

У Паркера появилось неприятное ощущение, что он дразнит его. А Паркер ненавидел, когда его дразнят, ведь это самый жестокий способ вывести на чистую воду.

— Ну, даже маленький дождичек лучше, чем засуха, — отшутился он, слегка давя на газ.

— Они заставляют Вас поливать газоны там, в Эванстоне?

— А я больше не живу в Эванстоне, — ответил Паркер. — Я переехал на Мортон Грув, в район Скоки. Знаете маленький заводик, делающий тарелки, недалеко от прачечной на выезде номер восемнадцать? Вот там.

— Да? — изумился Верн, — а почему вы переехали?

— Да пришлось, — ответил Паркер и стал судорожно соображать, какую бы чепуху сказать Верну, который все еще таращил на него свои изумленные глаза.

— У нас возникли непредвиденные проблемы со здоровьем. Срочно нужны были наличные.

Верну, похоже, и этого объяснения было недостаточно — он продолжал опираться на машину всем телом, тяжело дыша. Он скорчил гримасу сочувствия Паркеру, но все же ждал подробностей. Это еще больше раздражало Паркера, который на миг и вправду почувствовал себя тем человеком, которого только что описал — с Мортон Грув, с огромными счетами за медицинские услуги, — и подумал, что имеет право на то, чтобы его оставили, наконец, в покое.

— Я опаздываю к дантисту, — оборвал разговор он.

— Ой, простите, — отозвался Верн, — свободные места есть на пятом уровне.

Паркер

въехал на рампу. Он даже сам себя жалел. Он — маленький человечек с большими проблемами, который был вынужден переехать в убогую квартирку в грязный район из-за денег: и все из-за серьезной операции.

«И ведь это вполне жизненная ситуация», — размышлял Паркер. Барбара носила коррекционный бандаж весь апрель, операция влетела бы им в копеечку даже с учетом страховки. Надо было сказать Верну: «Я не рассчитал свои силы и возможности». И он даже убедил себя в том, что он вполне мог провести прошедшие два дня в Детройте.

Паркер припарковался на седьмом уровне в углу за колонной и посидел несколько минут в машине перед тем, как выйти и найти пожарную лестницу. У запасного выхода он улыбнулся, заметив черно-желтый знак, говорящий о том, что этот темный угол является убежищем в случае возникновения радиоактивной опасности.

Телефон зазвонил сразу после того, как Паркер открыл один из ящиков своего рабочего стола. На том конце провода был женский голос. Он говорил быстро. В первые секунды Паркер никак не мог разобрать, кто это. Голос казался ему чужим. Он ее знает? Может, она ошиблась номером? Он думал о том обшарпанном голубом домишке прачечной напротив: обшарпанная черепица, сгоревшая машина рядом. Этот дом казался ему очень грустным и важным.

— У тебя все в порядке? У тебя был какой-то странный голос, — сказала женщина.

Ева. В этот момент он вспомнил все: тревогу, которую он вдруг почувствовал, его опасения за ее безопасность, телефон в прачечной, насквозь пропахшей мылом и порошком.

— Да, все в порядке, — ответил Паркер. Он представлял Еву очень отчетливо сейчас, и ему до дрожи хотелось оказаться с ней рядом, быть ее защитником. Но вместо того, чтобы взволновать ее словами «ты в большой опасности», а именно эти слова вертелись у него на языке, он сказал:

— Мне надо увидеть тебя как можно скорее.

— Ну так сегодня вечером. У нас свидание. Мы же договаривались.

— Да шут с тем, что договаривались, — засуетился Паркер. — Это срочно. Слушай…

— Да что стряслось-то? — сказала она в полном неведении с такой мольбой в голосе, будто этот одинокий человек был приговорен к смерти, словно над ней уже нависал палач.

— Ты знаешь большую парковку на Норд Уэллс в Лоуп? Моя машина на седьмом уровне — БМВ синего цвета. Давай встретимся там после обеда.

Ева молчала. Паркер переспросил ее. Но она сомневалась.

— Я не сделаю тебе ничего плохого, — уверил ее он.

— Я знаю, — пропела Ева, но по ее голосу было заметно, что ее что-то беспокоит. — Но я не смогу уйти раньше половины второго. Я сейчас на работе.

— А где ты работаешь? — поинтересовался Паркер.

— Флиппинг Вуперз, — ответила она.

— Ты думаешь, я шучу?

— Я позвонила домой и услышала твое сообщение. У тебя был такой взволнованный голос!

— Возможно, волноваться надо тебе, — предостерег Паркер. — Ладно, встретимся на парковке в два, седьмой уровень.