Чингисхан. Пенталогия
Шрифт:
Хасар и Хачиун скакали чуть позади, а потом Чингис увидел Джучи. Прижавшись всем телом к седлу, он догонял отца, все время подбадривая криками своего скакуна.
Возглавленная самим ханом рваная колонна всадников неслась в направлении передовой линии войска Джелме. Двое упали, когда их лошади споткнулись о невидимое препятствие. Не в силах остановиться, новые всадники налетали и валились на упавших лошадей и людей. Еще трое сломали ногу и были выбиты из седла. Некоторые мужчины вскакивали на ноги и смеялись как ни в чем не бывало, тогда как другим больше не суждено было подняться. Но Чингис ничего этого не замечал, столь
Джучи не предупредил Джелме, смолчал и Чингис. Если сын решил поиграть на нервах взволнованных воинов с натянутым луком в руках, то отец, едва раскрыв рот, смог лишь подавить внезапный хмельной озноб. Чингис мог только скакать.
Джелме не спешил отдавать приказ и вглядывался в темноту. Прежде он распорядился обойти с флангов приближавшуюся колонну всадников, и теперь они неслись прямо в уготованную им ловушку. Хотя в свете звезд трудно было что-либо разглядеть и все они слились в однообразную черную массу, Джелме достаточно было только скомандовать – и дождь стрел в тот же миг обрушился бы на врага.
Он колебался. Впереди, должно быть, мчался Чингис. Кто еще мог поступать так безрассудно? Хотя никаких предупреждений от него никто не слышал. Джелме понимал, что не позволит врагу вклиниться в передовую линию отборного войска. Противника сначала следовало обстрелять из луков.
Вместо этого полководец напрягал зрение, крутил головой то вправо, то влево, пытаясь разглядеть живые тени. Мог ли это быть хан? Джелме готов был поклясться, что слышал пение впереди. В той серой массе, что неслась на него, кто-то пел. В темноте лишь одного полководца освещал свет факела – чтобы заметили и разглядели. Джелме поднял руку, и тысячи луков согнулись как один, готовые к выстрелу.
– По моей команде! – прокричал полководец как можно громче.
Ветер холодил пот на его лице, но Джелме это не волновало. Не у кого было спросить, и сейчас никто не подсказал бы ему, что делать. Решение мог принять только он сам. Взглянув последний раз на приближающихся черных всадников, он напряженно улыбнулся и нервно закачал головой. Он не знал, как поступить.
– Не стрелять! – вдруг прокричал он. – Подпустить ближе! Расширить строй!
Сотники и десятники повторили приказ отрядам. Джелме оставалось только ждать, что произойдет дальше. Либо всадники остановятся, либо будут атаковать. И он ждал, пока серая масса не приблизилась на сотню шагов, очутившись глубоко между флангами. Осталось только пятьдесят шагов, но тени по-прежнему следовали за тем, кто вел их на верную гибель.
Лишь теперь он заметил, что некоторые из них сбавили темп, а с флангов послышались голоса узнавших друг друга друзей и родных. Джелме наконец отбросил сомнения и поблагодарил Отца-небо за то, что предчувствие не подвело. Но, обернувшись назад к передовой линии войска, он только раскрыл рот от неожиданности. Плотная масса всадников вклинилась в передовой отряд с оглушительным шумом. Кони и люди падали друг на друга, воины Джелме вновь натянули луки и взялись за мечи.
– Свет! Принести свет! – крикнул Джелме, и рабы бросились сквозь ряды воинов, чтобы осветить кучу стонущих тел и ржущих, бьющих копытом коней.
Признав посреди всей этой массы Чингиса, Джелме даже чуть побледнел, боясь, что хан оторвет ему голову. Возможно, ему следовало отступить и освободить им путь? Когда хан открыл глаза и выругался, Джелме с облегчением вздохнул. Изрыгая проклятия, Чингис с трудом присел, и Джелме тут же подал знак двум воинам помочь хану встать. Но тот отклонил их помощь.
– Где ты, Джелме? – позвал Чингис, покачивая головой.
Джелме выдвинулся вперед и нервно сглотнул слюну, заметив кровь на лице хана, когда тот провел рукой по подбородку и отошел в сторону.
– Здесь, повелитель, – ответил Джелме, стараясь глядеть прямо.
Он не смел смотреть на других пострадавших, хотя и узнал сердитый голос Хасара, пытавшегося сбросить с себя чье-то бессознательное тело.
Чингис повернулся к Джелме и наконец удостоил его вниманием.
– Скажи-ка, генерал, кто-нибудь доскакал до твоей передовой линии раньше меня?
– Кажется, никто, повелитель, – немного оторопев, ответил темник.
Удовлетворенный ответом, Чингис устало кивнул на тех, кто остался позади него.
– Ночь едва началась, а у меня уже раскалывается голова.
Чингис ухмыльнулся, и Джелме заметил, что у хана не хватает одного зуба с правой стороны. Чингис сплюнул кровавую слюну на траву и строго взглянул на соседнего воина, который едва успел отскочить назад.
– Разводи костры, Джелме. Твой отец где-то здесь. Он приехал со мной, хотя скакал не так быстро, как я. Если Арслан еще жив, мы выпьем за его здоровье рисового вина и арака. Неси все съестное, что у тебя есть.
– Добро пожаловать в мой лагерь, повелитель, – учтиво ответил Джелме.
Поняв, что все прискакавшие навеселе, он расплылся в улыбке. Даже его отец недоверчиво рассмеялся и, стараясь держаться прямо, оперся на своего храброго сына.
– Почему ты не остался? – процедил Джелме уголком рта.
Арслан пожал плечами и покачал головой, сверкая глазами и вспоминая, как все началось.
– А кто бы остался? Он тянет всех нас за собой.
Десятитысячная армия Джелме продолжила пиршество на лоне природы. Даже малолетних детей и тех разбудили и привели посмотреть на великого хана. Чингис вышагивал по лагерю, считая своим долгом погладить малышей по головке, но был взволнован и не находил себе места. Он слышал, как горнисты протрубили отряду Чагатая сигнал возвращаться, и теперь с нетерпением ждал его прибытия. Хан не винил Джелме за проявленную им бдительность, но очень хотел увидеть сына.
Слуги Джелме принесли гостям вина и холодной еды и развели громадные костры, пустив в дело драгоценный корейский лес. Мокрую траву устелили толстыми войлочными покрывалами и одеялами. Чингис, скрестив ноги, занял почетное место и усадил справа от себя старого Арслана. Хачиун, Хасар и Субудай тоже присоединились к ним и присели к костру, передавая друг другу мехи рисового вина. Джучи занял место справа от Хасара, так, чтобы Угэдэй был следующим. Никто из старших как будто не обратил на это внимания, хотя Джучи показалось, что Хачиун видит все. Шаман Кокэчу возблагодарил Отца-небо за успехи Джелме и те богатства, которые он привез из походов. Шаман шел по кругу, громко взывая к духам и расплескивая капли арака. Капли тут же подхватывал ветер, и Джучи почувствовал, как одна капелька вдруг упала ему на лицо и скатилась по подбородку.