Чингисхан. Пенталогия
Шрифт:
Монгольские тумены разлетелись, подобно стаям саранчи, во все концы, нападая на всякое место, населенное людьми. Весть о том, что они разыскивают ассасинов, разошлась быстро, а слухи о громадном вознаграждении взамен сведений, казалось, имели крылья. На десятый день поисков Джебе нашел человека, который говорил, будто знает те горы, где укрываются ассасины. Джелме нашел еще двоих, заявлявших, что они поддерживают связи с семьей, служащей ассасинам в их крепости. В обоих случаях разрушение городов было приостановлено, но потом к монгольским военачальникам приходили
Чагатай скакал на север вместе с Субудаем почти по тому же пути, по которому Субудай гнался за шахом. У подножия крутых и скалистых гор они обнаружили небольшое селение, сожгли его дотла и отправились к следующему. Там их встретила группа старейшин и попросила о личной беседе. Субудай согласился на встречу, после которой один из встречавшихся с ним не вернулся домой. Он поехал вместе с монголами, чтобы рассказать все, что ему известно, самому Чингису. Сельский купец скакал так быстро, как только мог, но к тому времени, когда они прибыли к хану, трое других осведомителей уже требовали обещанную награду. При этом все они указывали местоположение ассасинов по-разному.
Чингис поприветствовал Субудая с усталым выражением лица.
– Что, Субудай, привез еще одного?
Радостное возбуждение полководца немедленно испарилось.
– Есть другие? – спросил он.
Чингис кивнул в ответ.
– Либо они мошенники, которые думают, будто я заплачу горы золота за их ложь, либо эти ассасины часто меняют укрытие. Если они существуют с таких давних пор, как утверждает твой Юсуф, надеюсь, что это их последнее убежище.
– Со мной человек, который заявляет, что знает, повелитель. Сомневаюсь, что он мошенник или глупец, как другие.
Чингис вскинул брови от любопытства. Он знал, что суждениям Субудая стоит доверять.
– Приведи его ко мне в юрту да обыщи, нет ли при нем оружия, – ответил Чингис.
Субудай привел толмача Юсуфа, с ног до головы покрытого пылью после утомительной скачки. На встрече с ханом сельский купец сильно нервничал и обливался потом. От старика разило запахом чеснока и экскрементов. В тесном пространстве юрты трудно было этого не заметить, и Чингис старался дышать реже.
– Ну? Ты, кажется, говорил, тебе что-то известно, – начал хан, уставший от встреч с людьми, которые приходили к нему, мечтая о золоте.
Чингис с нетерпением дождался, пока Юсуф переведет его слова на тарабарский язык, и чужеземец наконец кивнул, напуганный до смерти тем, что видел по дороге к ханской юрте. Трое мертвецов лежали в яме неподалеку, и Чингис позаботился о том, чтобы старик увидел их перекошенные лица. Отсюда и едкий запах, что шлейфом тянулся за купцом.
– Моя сестра живет в горной деревне, великий хан, примерно в двух днях пути от того места, где я встретил ваших военачальников, – с трудом произнес купец.
Он нервно сглотнул, и, пока Юсуф переводил, Чингис кинул гостю бурдюк арака, чтобы тот промочил горло. Человек сделал глоток, но сразу закашлял, думая, что это вода. Он покраснел и смог продолжить речь лишь после того, как бедуин постучал ему по спине.
– Простите, повелитель. Крепкие напитки мне запрещены, – сказал он.
Переводя его слова, Юсуф ухмыльнулся.
– Скажи ему, что это не крепкий напиток, – буркнул Чингис. – И скажи, чтобы говорил поживее, пока я не бросил его в яму и не закопал живьем.
Побледнев, маленький человек залепетал раньше, чем Юсуф закончил переводить.
– Сестра рассказывала, что в горах живут мужчины. Они берут в деревне пищу и слуг. Они никому ничего не отвечают, повелитель, но сестра говорит, что иногда они возят на вершину камни из каменоломен.
Слушая перевод Юсуфа, Чингис лишь больше раздражался.
– Спроси его, это все, что он знает? Этого мало.
Хорезмиец побледнел еще сильнее и покачал головой.
– Она рассказывала, что три или четыре года назад двое юношей увязались за их повозками и не вернулись назад, повелитель. Позже родители нашли их мертвыми, с перерезанным горлом.
Дослушав перевод до конца, Чингис уставился на старика. Его история не имела подтверждения, но казалась правдоподобнее все тех нелепых сказок, что он до сих пор слышал.
– Похоже на правду, Субудай. Ты правильно сделал, что привез его ко мне. Выдай ему телегу золота и запряги ее парой быков. – На мгновение хан задумался. – Мы с тобой отправимся на север, Субудай. Он пойдет с нами до той деревни, где живет его сестра. Если найдем то, что нам нужно, он получит золото. Если нет – поплатится жизнью.
Выслушав Юсуфа, маленький человек опустился на колени.
– Благодарю вас, повелитель, – запричитал он, когда Чингис уже покидал юрту, занятый мыслями о походе.
Глава 29
Чингис старался быть терпеливым, готовясь к войне с неприятелем. Новый враг не был похож на других, с которыми прежде встречался хан. Он отправил семьи назад к Самарканду, оставив их под защитой Джелме и Хачиуна. Джелме пришел к хану, чтобы лично поблагодарить его за назначение, отчего Чингис растерялся, но мгновенно спрятал недоумение за каменной маской. Ему не пришло в голову, что тот предпочел бы провести время в городе рядом с отцом вместо того, чтобы охотиться в горах за ассасинами.
Для выполнения задачи Чингис взял свой личный тумен и тумен Субудая. Лучшие из двадцати тысяч воинов служили хану со времен его первых набегов, когда под его рукой стояли отряды всего из нескольких десятков человек. С ними он мог свернуть горы, если потребуется. Даже такое многочисленное войско могло бы проходить за день до восьмидесяти миль, двигаясь налегке, но Чингис не имел представления о том, что ждет его впереди. Ремесленникам Самарканда хан велел строить осадные машины и новые повозки, нагружая их всем, что, по его мнению, могло бы понадобиться в походе. Хан продумывал планы сражения и готовился к войне с энергией урагана, и никто из его окружения не сомневался в серьезном отношении Чингиса к новой угрозе. Он, как никто другой, понимал, сколь опасны ассасины, и с нетерпением ждал, когда начнется штурм их убежища.