Чингисхан. Пядь земли
Шрифт:
Эйрих зарубил двоих, а Альвомир нанизал на спату лишь одного, когда остальные бросились в бегство. Тем и отличаются мирные жители от воинов — коленки начинают трястись слишком быстро.
Вытерев кровь о серую тунику последней жертвы, смотрящей в потолок неверящим и испуганным взглядом карих глаз, он, под удаляющийся топот, приоткрыл ворота и оценил обстановку снаружи.
Судя по всему, мятеж сейчас ограничен Ипподромом, поэтому есть шанс вовремя добраться до казарм и собрать войско, чтобы удержать мятежников внутри.
— Нужно спешить, —
Расстояние неблизкое, потому что тут одно здание Ипподрома устанешь оббегать, но делать нечего, ведь что счёт идёт на минуты.
Когда Эйрих выбежал на Месу и добрался до Милиария, (1) стало ясно, что они уже опоздали с реакцией — толпа повалила из главных ворот Ипподрома, именуемых «Чёрными воротами», а это значило, что беспорядки скоро распространятся по всему городу.
Преодолев врата на территорию Большого дворца и добежав до палатинских казарм, что располагались за пустырём, где римляне собирались что-то строить, Эйрих наткнулся на праздно шатающихся дружинников, не вооружённых и даже не одетых в казённые кольчуги.
— К оружию! — выкрикнул Эйрих. — Нимана и Хумула ко мне! Альвомир, отнеси тело в казарму!
На шум вышла Эрелиева.
— Что происходит? — спросила она.
— Помоги Альвомиру, все вопросы потом, — ответил ей Эйрих. — Остальные — живее вооружайтесь!
— Мне нужно раздать указания схолариям, — вмешался Флавий Антемий.
— Только под сопровождением моих воинов, — ответил на это Эйрих. — Будет глупо, если тебя забьют камнями и дубинками по пути к казармам схолариев.
Началось нездоровое оживление и из казарм посыпали остготские воины, поправляющие экипировку.
Когда все дружинники выстроились в неровный строй перед казармой, к Эйриху подошли Ниман и Хумул.
— Что случилось? Чего кровью измазался? — заинтересованно спросил Хумул.
— В городе беспорядки, простолюдины учинили мятеж, — ответил Эйрих. — Это плохо для наших дел тут, поэтому нам придётся расколоть пару сотен голов, пока всё не наладится.
— Будем убивать мятежников? — оживился бывший охотник.
— Да, — кивнул Эйрих.
Его ответ взбудоражил воинов, начавших тихо и возбуждённо переговариваться.
— Грабёж запрещён, — произнёс Эйрих. — Найду у кого-нибудь лишнее серебро или чужие украшения — накажу.
Остготские воины резко погрустнели.
— О чём ты говоришь с ними? — поинтересовался консул Флавий Антемий.
— Я запретил им грабёж, — ответил Эйрих. — Но должен дать им что-то взамен.
— Каждый твой воин, участвовавший в подавлении мятежа, получит по десять солидов, — расщедрился консул.
— Консул Флавий Антемий только что обещал, что каждый из вас, кто будет участвовать в подавлении мятежа, получит по десять солидов, — перевёл Эйрих на готский язык.
— О-о-о! — обрадовался Хумул.
— А это сколько серебром? — спросил Альдагер, один из молодых воинов, рыжеволосый и безбородый.
Многие из них в глаза не видели золотых монет, потому что у готов в ходу серебро и то по весу, а не монетами, поэтому обычные жители знают только, что золото — это баснословно дорого.
— Двести сорок силикв, — ответил Эйрих. — Будто бы ты за один день отработал у меня полные двести сорок дней.
— Ого... — протянул Альдагер.
— Это намного больше, чем вы могли бы награбить в городе, если бы я вам позволил, — усмехнулся Эйрих.
— По делу, — кивнул Ниман Наус. — Быть добрым, оказывается, выгодно!
«Быть добрым» — это у него означает отправиться на улицы Константинополя и азартно вырезать его буйствующих жителей.
— Ждите здесь, — сказал Эйрих и пошёл экипироваться.
Он надел свои доспехи, кольчугу с пластинчатым нагрудником, водрузил на голову римский шлем, вооружился своим топором и взял в левую руку свой щит, красный с позолоченной хризмой.
Хризма — это верный признак того, что щит римский, ведь варвары предпочитают рисовать на щитах что угодно, начиная от зверей, заканчивая отрубленными головами людей, но христианских символов он у них никогда не видел. Вандалы, хоть и ариане официально, носили на щитах знак рода асдингов, а готы предпочитают орнамент и изображение Хродвитнира. (2)
Теперь, когда у готов появится много римских щитов, следует ожидать некоторого изменения сюжетов нащитной живописи.
Верный лук занял своё место за спиной, как и два колчана с отборными стрелами. Пусть не нужна особая точность, ведь враг будет ходить большими и плотными толпами, но заведомо плохих стрел у Эйриха нет, поэтому придётся тратить хорошие.
Обозники и двадцать воинов остаются на охрану, как услышал Эйрих, Ниман уже распорядился.
— Выдвигаемся! — приказал Эйрих, выйдя из казармы. — В плотный строй, щиты наизготовку!
Альвомир, покрытый своей несокрушимой бронёй, буквально выбежал из казармы, с готовностью взмахнув своей здоровенной секирой. Вслед за ним выскользнула Эрелиева, на ходу подтягивающая ремешок шлема.
— Щит забыла! — крикнул ей Эйрих. — Бегом за ним!
Будут камни, много камней, поэтому лучше быть готовыми быстро выставить стену щитов.
Сестрёнка молнией сбегала в казарму и вышла оттуда уже со щитом, зелёного окраса, с красной хризмой и блестящим на солнце стальным умбоном.
— За мной! — дал следующий приказ Эйрих.
Они вышли через Бронзовые ворота, у которых уже начала занимать оборону оставленная охрана, а затем пошли к медному рынку, за которым находились казармы схолариев.
Рядом с Эйрихом шёл Флавий Антемий, время от времени нервно одёргивающий тогу. Эйрих бы тоже нервничал, окажись в подобной ситуации и будь на месте консула.
Город легко можно потерять на неопределённое время, если не действовать быстро.
Когда они достигли Милиария, слева от него уже выползала людская толпа. Тысячи людей, разношёрстных, одетых не очень богато, но вооружённых камнями и дубинками.