«Чингизово право». Правовое наследие Монгольской империи в тюрко-татарских ханствах и государствах Центральной Азии (Средние века и Новое время)
Шрифт:
Официально считалось, что преемником Науруз-Ахмада как старшего хана стал балхский правитель Пир-Мухаммад-хан, также находившийся у власти в течение пяти лет (1556–1561 гг.). Однако на основе данных нумизматики можно сделать вывод, что его приход к власти был отнюдь не так гладок. Оказывается, поначалу его власть признавали только Балх и Фергана, тогда как один из наиболее важных улусов (вилайетов) ханства, Ташкент, в противовес ему выдвинул ханом Тимур-Ахмад-султана, с именем которого были отчеканены ташкентские монеты в 963 г. по х. (1556 г.) [281] Анализ генеалогии потомков Шибана позволил выяснить, что Тимур-Ахмад был удельным владетелем Хисара и сыном Хамза-султана, а потому вообще не являлся членом династии Шайбанидов: он приходился четвероюродным братом Мухаммаду Шайбани, и их общим предком являлся лишь прапрадед золотоордынский царевич Ибрагим (Аба-оглан), живший в сер. XIV в. [282] На каком же основании Шайбаниды с готовностью признали власть своего столь дальнего родича?
281
Давидович Е. А. Корпус золотых и серебряных монет Шейбанидов. – С. 56, 91, 214–215.
282
Хафиз-и Таныш Бухари. Шараф-наме-йи шахи («Книга шахской славы»). Ч. 1. – С. 76. Любопытно, что Хафиз-и Таныш Бухари упоминает его под именем «Тимур-хан», но нигде не сообщает о его ханствовании.
Ответ содержится в сведениях Фазлаллаха б.
отец Тимур-Ахмад-хана, Хамза-султан, «был самым старшим из султанов, в действительности главным военачальником войск ханского величества» [283] . В соответствии с традициями тюрко-монгольских (в том числе и чингизидских) государств, главный военачальник нередко являлся фактическим соправителем официального монарха – даже если он не был членом правящего рода. Одним из ранних примеров такой практики в правящем монгольском семействе, согласно степным преданиям, являлось соправительство Хабул-хана, прадеда Чингис-хана и основателя первого Монгольского ханства, и его брата Каджули-багатура, его военачальника [284] . Затем следует вспомнить знаменитого темника Ногая, правнука Джучи, который первым в Золотой Орде получил титул беклярибека и в дальнейшем, по мнению ряда исследователей, в 1280–1290-е гг. являлся соправителем золотоордынских ханов, обладая властью над правым крылом Белой Орды [285] . Из числа нечингизидов фактическими соправителями являлись не менее известные временщики – Едигей в Золотой Орде и Амир Тимур в Чагатайском улусе: в предыдущем параграфе мы уже приводили примеры официального отражения их статуса на монетах, соответственно, Золотой Орды и Чагатайского улуса, на которых чеканились одновременно имена ханов и их беклярибеков (амир ал-умара).
283
Фазлаллах ибн Рузбихан Исфахани. Михман-наме-йи Бухара. – С. 127.
284
Григорьев В. История монголов. От древнейших времён до Тамерлана / пер. с перс. – СПб., 1834. – С. 12; Скрынникова Т. Д. Харизма и власть в эпоху Чингис-хана. – С. 217–218. Отметим, впрочем, что к сообщению Хондемира (чьё сочинение перевёл В. В. Григорьев) о соправительстве Хабул-хана и Каджули-багатура следует относиться критически, поскольку тимуридский историк привёл его в целях обоснования права на власть Амира Тимура (Аксак Тимура) и его потомков, которые возводили свою родословную к Каджули.
285
См.: Вернадский Г. В. История России. Монголы и Русь. – С. 181–182; Трепавлов В. В. Государственный строй Монгольской империи XIII в. – С. 88–89.
Поэтому нет ничего удивительного, что Шайбаниды сочли Тимур-Ахмада, отец которого был фактическим соправителем самого Мухаммада Шайбани-хана (основателя бухарского ханства), достойным конкурентом своему близкому родичу Пир-Мухаммаду, по отношению к которому они находились в оппозиции. Факт чеканки монеты с его именем и титулом свидетельствует о легитимности этого хана.
В 968 г. по х. (1561 г.) Пир-Мухаммада сверг его племянник Абдаллах-султан, который возвёл на трон своего отца Искандар-хана, но фактически сам стал верховным правителем Бухарского ханства. Около 978 г. по х. (1570/1571 г.) он официально провозгласил себя главой династии Шайбанидов, несмотря на то что были живы ещё многие его старшие родичи, включая отца и нескольких родных старших братьев. Это немедленно вызвало враждебную реакцию других представителей августейшего семейства, и в противовес ему были выдвинуты в Самарканде сначала Гадай-хан б. Абд ал-Латиф-хан, а затем Джуванмард-Али-хан б. Абу Саид-хан, внуки Кучкунджи-хана. В глазах сторонников Абдаллах-хана они являлись, несомненно, мятежниками против законного хана – именно так их и описывает официальный историограф Абдаллаха, Хафиз-и Таныш Бухари. Однако даже он вынужден признать, что в Самарканде и ряде уделов чеканились монеты и читалась хутба с их именем [286] . А эти атрибуты, вне всякого сомнения, свидетельствовали о легитимности упомянутых ханов, их правах на верховную власть в неменьшей степени, чем Абдаллах [287] . Обоснованием законности их претензий на ханскую власть, несомненно, являлось то, что их отцы и дед также были верховными ханами в государстве Шайбанидов.
286
Хафиз-и Таныш Бухари. Шараф-наме-йи шахи (Книга шахской славы) / введ., пер., комм. М. А. Салахетдиновой. – М., 1989. – Ч. 2. – С. 121.
287
См., напр.: Алексеев А. К. Политическая история Тукай-Тимуридов: по материалам персидского исторического сочинения Бахр ал-асрар. – СПб., 2006. – С. 95.
В 1578 г. Самарканд был взят Абдаллахом II, но политическая ситуация вынудила его сохранить двоевластие в государстве: Дарвиш-Мухаммад-султан б. Науруз Ахмад Барак-хан, правитель Ташкента, был признан Абдаллахом в ханском достоинстве. Подтверждение тому, что Абдаллах признавал Дарвиш-Мухаммада ханом, мы находим в актовом материале: сохранились послания, которыми эти два монарха обменивались в качестве равных правителей [288] .
Последним опасным противником Абдаллаха II в борьбе за верховную власть в Бухарском ханстве являлся Баба-султан, сын Науруз-Ахмада Барак-хана и брат Дарвиш-Мухаммад-хана, владевший Ташкентом и Туркестаном. Как и другие противники Абдаллаха, он представлен в трудах придворных историков последнего (Хафиз-и Таныша Бухари и Мукими) мятежником против законного государя. В качестве такового он воспринимался и современными историографами. Однако привлечение данных дипломатики позволяет опровергнуть это мнение. В составе бухарской рукописи конца XVI в. «Раузат ар-ризван ва-хадикат ал-гилман» («Сад рая и роща пажей»), принадлежащей перу Бадр ад-Дина ал-Кашмири, сохранились несколько официальных и частных писем Абдаллах-хана, в которых он называет Баба-султана ханом [289] . На наш взгляд, это – вполне убедительное свидетельство того, что Абдаллах таким образом признавал своего противника в ханском достоинстве. Тем более что Баба-хан являлся потомком ханов в четвёртом поколении, тогда как сам Абдаллах – лишь во втором: его отец был ханом, но дед ханского трона не занимал.
288
Хафиз-и Таныш Бухари. Шараф-наме-йи шахи (Книга шахской славы). – Ч. 2. – С. 164.
289
Бадр ад-Дин ал-Кашмири. Раузат ар-Ризван / пер. Ж. М. Тулибаевой // История Казахстана в персидских источниках. – Алматы, 2007. – Т. V. – С. 248.
Итак, данные дипломатики и нумизматики в значительной степени корректируют выводы, сделанные в историографии государства Шайбанидов на основе преимущественно письменных источников. Однако это вовсе не означает, что мы должны полностью отказаться доверять историческим сочинениям – ведь без их сведений о родственных связях тех или иных Шайбанидов, информации об их предках мы вряд ли сумели бы понять причины предъявления ими претензий на ханский трон и признания их права на власть со стороны родичей. Тем не менее есть все основания относиться критически к сообщениям шайбанидских придворных историков – особенно теперь, когда в нашем распоряжении имеются куда более объективные источники, такие как монеты и официальные акты.
В завершение хотелось бы отметить, что данная статья оставляет больше вопросов, чем даёт ответов. Проблема многовластия в государстве Шайбанидов, их генеалогических и прочих прав на власть и трон, несомненно, нуждается в более подробном изучении и освещении. Весьма интересным представляется также сравнительной анализ феномена многовластия в Бухарском ханстве и в других средневековых государствах: в феодальной Европе и Древней Руси, а в особенности в государстве Караханидов, которое в X–XII вв. существовало на тех же территориях, что и шайбанидское государство, и даже имело сходную систему многовластия [290] .
290
См. подробнее: Кочнев Б. Д. Нумизматическая история Караханидского каганата (991–1209 гг.). Ч. I. Источниковедческое исследование / ответ. ред. В. Н. Настич. – М., 2006. – С. 158–160, 167, 191–192. Пользуясь случаем, выражаю благодарность В. Н. Настичу, обратившему моё внимание на это сходство в системе организации власти Караханидов и Шайбанидов.
Не менее интересно отметить, что институт многовластия был также свойственен также другим среднеазиатским государствам Чингизидов. Известно, что Аштарханиды (Джаниды), сменившие Шайбанидов на троне в Бухарском ханстве, сумели прийти к власти во многом благодаря именно раздробленности последних, в связи с чем, казалось бы, должны были в полной мере осознать порочность такой практики. Тем не менее практически на всём протяжении существования династии Аштарханидов (1601–1785) в Бухарском ханстве одновременно правили фактически независимые друг от друга и равные по статусу ханы Бухары и Балха [291] . По-видимому, традиции многовластия уже слишком сильно укоренились в этом регионе. Аналогичным образом существовало многовластие и в Хивинском ханстве, где ханский трон занимала другая ветвь Шибанидов – потомки золотоордынского хана Арабшаха. Так, в 1530–1540-е гг. правили самостоятельные ханы в Ургенче Нисе и Абиверде, а в 1560-1590-е гг. – в Ургенче и Мерве [292] . Причиной многовластия в Хиве, несомненно, является то, что её ханы также были Шибанидами – потомками правителей улуса Шибана и Тюменского юрта, в которых уже в XIV–XV вв. существовала традиция многовластия. Отметим, впрочем, что многовластие в Хиве и государстве Аштарханидов в Бухаре носило не столь ярко выраженный характер, как в эпоху Шайбанидов, и нумизматический материал этих государств пока не даёт возможности подробного исследования этого феномена [293] .
291
См.: Ахмедов Б. А. История Балха (XVI – первая половина XVIII в.). – Ташкент, 1982. – С. 107 и далее.
292
Desmaisons P. I. Histoire des Mogols et des Tatares par Aboul-Ghвzi Bйhвdour Khвn: Souverain de Kharezm et Historien Djaghataп, 1603–1644. – Amsterdam, 1970. – Р. 253–254, 275.
293
Примечательно, что в фундаментальном исследовании Е. А. Давидович по аштарханидской (джанидской) нумизматике (Давидович Е. А. История монетного дела Средней Азии ХVII – ХVIII вв. (золотые и серебряные монеты Джанидов). – Душанбе, 1964) нет сведений о том, что балхские ханы чеканили свою монету.
Тем не менее эти примеры свидетельствуют об определённых закономерностях политического развития среднеазиатских ханств, выявление и исследование которых требует дальнейшего изучения.
§ 3. «Из грязи в князи»: самозванцы, выдававшие себя за чингизидов (XVI–XVII вв.)
Монополия «золотого рода» потомков Чингис-хана на власть в тюрко-монгольских государствах Евразии являлась одной из политико-правовых традиций, сохранившихся со времён Монгольской империи. Однако в XV–XVI вв. она оказалась существенно поколебленной в результате появления государств, правителями которых становились нечингизиды – Тимуриды в Чагатайском улусе, потомки Идигу (Едигей) в Ногайской Орде, предводители ойратского племени чорос в Западной Монголии (Джунгарии) и др. Тем не менее в большинстве тюрко-монгольских государств позднего средневековья Чингизиды продолжали пользоваться большей легитимностью, нежели другие аристократические роды.
Поэтому влиятельные степные лидеры, боровшиеся за власть, предпочитали возводить на трон марионеточных ханов из рода Чингис-хана. Если же Чингизидов в их распоряжении не оказывалось, они сажали на трон самозванцев, выдавая их за Чингизидов. Так, в Золотой Орде в сер. XIV в. во время «Замятни великой» на престол претендовало несколько лиц с сомнительным происхождением: Кульна, Науруз и Кильдибек. Правда, из них только последний назван самозванцем в средневековых источниках, тогда как первых двоих считают самозванцами только современные исследователи [294] . Наиболее «радикальной» является, пожалуй, точка зрения В. П. Юдина, который считает, что к золотоордынским Чингизидам ни хан Узбек, ни целая династия потомков Туга-Тимура не относились [295] . Аналогичным образом средневековые авторы считают Тоглук-Тимура, основателя ханства в Могулистане, законным потомком Чагатая, и лишь современные авторы высказывают сомнения в его происхождении [296] .
294
Грумм-Гржимайло Г. Е. Джучиды. Золотая Орда // Мир Льва Гумилёва. «Арабески» истории. Кн. I: Русский взгляд. – М., 1994. – С. 118; Гумилёв Л. Н. От Руси до России. – М., 1995. – С. 167. Наш анализ родовой принадлежности золотоордынских ханов периода смуты в XIV в. см.: Почекаев Р. Ю. К вопросу о переходе власти в государствах Чингизидов. Золотая Орда в 1358–1362 гг.: династический кризис и феномен самозванства // Золотоордынская цивилизация: сб. ст. – Казань, 2009. – Вып. 2. – С. 39–49.
295
Юдин В. П. Переход власти к племенным биям и неизвестной династии Тукатимуридов в Казахских степях в XIV в. // Утемиш-хаджи. Чингиз-наме. – Алма-Ата, 1992. – С. 69–70, 75.
296
Бартольд В. В. Очерки истории Семиречья. – Фрунзе, 1943. – С. 65; Караев О. Чагатайский улус. – С. 46–47. Ср.: Пищулина К. А. Юго-восточный Казахстан в середине XIV – начале XVI века (вопросы политической и социально-экономической истории). – Алма-Ата, 1977. – С. 43.
А вот самозванцы, неоднократно появлявшиеся в XVI–XVII вв. в Центральной Азии и Казахстане, уже признавались таковыми и со стороны современных им авторов. Ниже мы рассмотрим примеры самозванства в государствах Евразии, зафиксированные в источниках за этот период и проанализируем их.
В 1558 г. в городе Чарджуй, входящем в состав Бухарского ханства, появился некий «сайид-заде», который выдавал себя за сына Бурхан-султана (Шах-Бурхан-хана) – шайбанидского правителя Бухары, умерщвлённого Абдаллахом II годом раньше. Чарджуй к этому времени был только что завоёван бухарским ханом, и противников его власти в городе оставалось довольно много. Они-то и решили сделать правителем мнимого султана, выдав его за сына одного из влиятельных противников Абдаллаха [297] . Ханский наместник в Чарджуе был убит, а самозванец посажен на трон. Однако хану не пришлось даже беспокоиться о самозванце: его сторонники в самом городе выступили против бунтовщиков и перебили их, и новому наместнику оставалось лишь вступить в город и восстановить порядок [298] .
297
В шайбанидской историографии, представители которой создавали свои труды при дворе Абдаллаха II, его противник Шах-Бурхан-хан обычно предстаёт как малозначительный удельный правитель, к тому же обладающий массой качеств, позволяющих отнести его к «непопулярным, ставшим одиозными фигурам», см., напр.: Султанов Т. И. Чингиз-хан и Чингизиды. – С. 77–78. Однако в последующей бухарской историографии он представлен как законный обладатель бухарского престола и верховной власти. См., напр.: Мухаммед Юсуф Мунши. Муким-ханская история / пер., пред., комм. А. А. Семёнова. – Ташкент, 1956. – С. 58–59.
298
Хафиз-и Таныш Бухари. Шараф-наме-йи шахи («Книга шахской славы»). – Ч. 1. – С. 225.