Числа зверя и человека
Шрифт:
Но я колебалась. Эдит – действительно особа без тормозов. Во всех смыслах слова. Я сильно подозреваю, что ей все равно, с кем спать – с мужчиной или женщиной. Нет, я не ханжа, но при мысли, что я стану объектом сексуальных притязаний особы с явно к тому же выраженными садистскими наклонностями, мне становится немного не по себе. Поэтому я колебалась. Несколько дней в доме – почему-то его все называют усадьбой – Алекса оказались очень кстати. Но – хорошего помаленьку. Тем более «хорошего». В смысле – «правильного». Очень
Вообще-то у Эдит тоже придется быть несколько настороже, но совсем в другом смысле. В ее мотивах нет ничего «правильного», тем более «благородного». Но и я, в конце-то концов, не такой уж беспомощный кролик, если что, смогу как-нибудь отстоять свое «право на самоопределение». И вообще. Возможно, все обойдется без эксцессов. Короче, поживем – увидим. Может, ей действительно нужен не столько очередной сексуальный партнер, сколько тот самый «сдерживающий фактор», что бы это ни значило. Ведь если даже я «оседлала тигра», то у Эдит их целая упряжка.
В кабинете, куда я заявилась, дабы поставить хозяина в известность о том, что гостья его покидает, кроме собственно Алекса обнаружился его любимый ученичок – Феликс. Ягненочек, как я его мысленно окрестила с первой встречи. Эдакая, знаете ли, помесь невинности и упрямства.
– Добрый вечер, Алекс. Вот пришла попрощаться. Съезжаю от вас, – заявила я чуть не с порога, потому что – а чего тянуть кота за хвост?
Он, однако, искренне удивился:
– А в чем дело? Мне показалось, что ты тут уже прижилась. Что-то не так? Ты чем-то недовольна? Обижена, боже упаси?
Радушный – и великодушный до полного маразма! – хозяин в своем репертуаре.
– Нет-нет, все в порядке, – я вежливо улыбнулась. – Очень благодарна за гостеприимство, но у меня сейчас другие планы, – я скромно потупилась, надеясь, что мою недельной давности обмолвку про Эдит он не вспомнит, сочтя «другие планы» намеком на новые отношения. – У вас и без меня гостей хватает – отец Александр, Герман, – а дом все-таки не слишком большой.
– Но тебе точно есть куда идти? – настаивал Алекс. – Где жить? Не на пару дней, а постоянно. Потому что ничуть ты меня не стесняешь. И никого здесь. Если что, живи сколько угодно.
Благородные все такие – с ума с ними можно сойти! Ради чего он передо мной так распинается?
Но я улыбнулась еще добродушнее:
– Спасибо. Но у меня – да, есть где жить и куда идти. И я правда благодарна за все.
Да, я его не люблю. Вот именно потому, что он именно такой. Потому что Алекс – не Ройзельман. Потому что и сам раб своих принципов и таким же сделал своего сына. Но Валентин – просто ничтожная тряпка, а Алекс – мужчина. И это противоречие раздражает: если можешь, но не достигаешь – кто ты после этого? И не надо о принципах и морали – это чистой воды отмазка.
Эдит, кстати, тоже его не любит. Да что там – она его ненавидит. С ее точки зрения, профессор Кмоторович – главное зло нашего мира, тормоз прогресса и все такое. Мне эта ненависть не совсем понятна, ведь Эдит с Алексом никогда особо не сталкивались. Так, шапочное знакомство. Но она говорит, что это «мировоззренческая ненависть», дескать, не будь таких, как Алекс, мир давно бы стал другим – обновленным и без всяких ветхих предрассудков.
– Ну хорошо, – кивнул «тормоз прогресса». – Помочь тебе с вещами?
– Нет, спасибо. Я уже все сложила. Таксист заберет.
На самом деле часть вещей я уже перевезла, но ему об этом знать не обязательно. Покинув кабинет, я устроилась в холле первого этажа – ждать такси. Вот и хорошо. Обошлось без благородных поз и слюнявых потоков участия и попыток благотворительности.
И тут внезапно – у калитки никто не звонил, так что я, естественно, никаких визитеров не ожидала, – входная дверь распахнулась…
И вместе с холодом в прихожую ворвался – извольте радоваться – мой бывший муж!
Впрочем, я почему-то не удивилась. Где-то подсознательно я ожидала, что в какой-то момент Валентин явится выяснять отношения, и, в общем, была к этому готова. А сейчас, когда я жду такси, – это даже лучше, чем я рассчитывала. Вот и расставим уже все точки над «i».
Валентин уставился на меня, потом заметил мои чемоданы. Сказать, что физиономия его просияла, – ничего не сказать. Словно человеку уже возле плахи помилование зачитали.
– Вероника! Ты… ты хочешь вернуться?
Ну да! Бегу и спотыкаюсь! Вот так и знала, что не сумеет характер выдержать. Слабак – он и есть слабак. Я смерила его презрительным взглядом и нарочито грубо процедила:
– Куда? К тебе? Да ты никак бредишь? Размечтался… дешевка! – последнее слово я выплюнула абсолютно в манере Эдит. Жестоко? Я вас умоляю! А кто же он еще? Слизняк, слюнтяй и дешевка.
Валентин отпрянул, словно я ему дала пощечину:
– Ника, как ты можешь… – А затем неожиданно – я даже вздрогнула – рухнул на колени и попытался подползти ко мне. – Ника, я понял… Я был очень, очень неправ! Я тебя страшно обидел! Пожалуйста, вернись, я никогда больше и не заикнусь ни о каких детях! Ты для меня важнее всего на свете!!!
Обидел? Он – меня? Да что он о себе возомнил?!
Ситуация, однако, начала меня забавлять.
– А как же твоя драгоценная поломойка? – ухмыльнулась я.
Валентин заплакал (ну кто бы сомневался).
– Я не люблю ее, – всхлипывал этот… это… эта пародия на мужчину. – Я ее ненавижу! Ее и эти ужасные аппараты… И с каждым днем все больше…. Я только тебя люблю…
Какая, черт побери, идиллия! Впору пасть бывшему на грудь и порыдать в унисон, путаясь в слезах и соплях. Бр-р-р!