Числа. Трилогия (сборник)
Шрифт:
В нос мне ударил табачный перегар. Аж затошнило. Я и сама люблю курнуть, но вдыхать чужую табачину?.. Вообще жесть.
– Ты удивительный человек, я еще таких не встречала, – продолжала она, а я подумала: «Уж это-то точно, только тебе откуда знать?» – Ты знаешь, что такое аура? – спросила она.
Жук, который снова вошел в комнату, в ответ возмущенно фыркнул:
– Да отвяжись ты от нее, баб. Отстань, дура старая.
– Рот закрой! – Бабуля снова повернулась ко мне, и ее слова, произнесенные медленно и отчетливо, вошли мне в самое нутро, будто я слушала
Я понятия не имела, о чем она, но разобраться хотелось.
– Аура, Джем, – это твоя внутренняя энергия. Она разноцветная, и каждый человек излучает ее наружу. А рассказать о человеке она может больше, чем все остальное. Есть она у всех, да только далеко не все ее видят. Только те, кому повезло. – Старухины глаза сузились. – Ты ведь ее тоже видишь, да?
– Нет, – ответила я честно. – Я вообще не понимаю, о чем вы говорите.
– Бред она несет, только и всего, – вклинился Жук.
– Эй, сынок, ты меня сейчас доведешь! Рот заткни! – Бабуля наклонилась ко мне еще ближе и понизила голос: – Мне ты можешь сказать, Джем. Я пойму. Это одновременно и дар, и проклятие. Знать то, чего знать совсем не хочешь.
У меня аж живот подвело. Выходит, она знает, каково это. Я впервые встретила человека, который меня понял. Блин, как же мне хотелось все ей выложить, страшно хотелось, вот только пятнадцать лет хранить тайну – это немалый срок. И захочешь – никому не скажешь, потому как привык молчать. А еще в глубине души я знала: стоит мне начать об этом говорить, хотя бы вот даже с бабушкой Жука, – и все изменится. А я не была к этому готова. Тогда не была.
– Нет. Ничего такого, – пробормотала я. Умудрилась вырваться из когтей ее пронзительного, всевидящего взгляда.
Она откинулась назад и вздохнула – я, почитай, видела, что она выдыхает, столько в ней было табака.
– Как знаешь, – сказала она, зажигая очередную сигарету. – Ты теперь знаешь, где меня искать. Я здесь. Я всегда здесь.
Я слезла с табуретки и отправилась в комнату Жука; почти чувствовала, как она сверлит мне спину взглядом.
Жук развалился поперек кресла, свесив длинные ноги; стопы его подергивались.
– Ты на нее не обращай внимания. У нее несколько лет назад крыша окончательно съехала. Так ведь, бабуль? – проорал он. – Чего смотреть будем, спорт? – спросил он у меня, переключая каналы.
Я пожала плечами, потом заметила на полу черную коробочку:
– Плейстейшн?
Жук вылез из кресла, плюхнулся на ковер и начал перебирать коробочки с играми.
– Давай в «Угон автомобилей»? – предложил он.
Я кивнула.
– Только шансов у тебя ноль, – предупредил он. – Я в этом деле не лох. И езжу так, что просто дым коромыслом.
Он не соврал. Я могла бы и заранее сообразить. Стрелять и гонять на машинах такие парни умеют. У них это с рождения, надо думать. Я, разумеется, не собиралась сдаваться, но по быстроте и напору мне было до него как до луны. Он вкладывал в игру всю душу, сосредоточивался так, будто от этого зависит его жизнь, играл прямо всем телом. Я делала что могла, но он каждый раз выигрывал.
– Для девчонки неплохо, – поддразнил Жук.
Я показала ему задранный указательный палец. Жук улыбнулся, и мне вдруг подумалось, что в доме тридцать два по Карлтон-Виллас мне самое место.
Потом мы немножко посмотрели телик, но показывали все какую-то чушь. Фигню вроде «Фабрики звезд». Бездарные идиоты стоят как бараны в очереди в надежде, что выбьются в звезды. Придурки. Даже те из них, кто умеет петь. Они и правда думают, что мир ждет их с распростертыми объятиями, – вот вам слава, деньги и все остальное? Всякие жадюги вроде Саймона Коуэла выкачают из них столько денег, сколько получится, а потом вышвырнут обратно в канаву. Какое уж тут будущее? Так, потешить собственный эгоизм. Отстой. И все же мы с Жуком неплохо провели время, дружно хохоча над ними. Оказалось, нас смешат одни и те же вещи. И вообще, в этой комнате было здорово, несмотря на табачный дым и на то, что от Жука, как обычно, воняло, – хотя меня ни на миг не оставляла мысль, что бабка его так и сидит там на кухне, как какая-то птица, кондор или ястреб, что-то в этаком роде. Хищная птица. Слушает нас. Выжидает.
– Мне пора, – сказала я через некоторое время.
Жук выкарабкался из кресла.
– Я тебя провожу.
– Да ладно. Тут недалеко.
– Давай отвезу, у меня тачка есть. – Он запнулся. – Вернее, можно достать.
Я посмотрела на него в упор. Он говорил серьезно – судя по всему, пытался произвести на меня впечатление. Я пошла к выходу. Еще не хватало впутываться в такие дела. Мало мне приключений на голову. Я слышала, как бабка его возится в кухне: хлопнула дверца микроволновки, раздался писк – она устанавливала таймер.
– Тебе ужинать пора, – сказала я. – Давай, до скорого. До свидания! – крикнула я от дверей его бабке: мне совсем не хотелось идти обратно на кухню и снова вступать с ней в разговор. Тут ее лицо возникло в кухонном дверном проеме. Между нами, соединяя нас, сверкнула молния, и глаза наши снова встретились.
– Пока, лапа моя, – сказала она. – Еще увидимся.
Она в этом, похоже, не сомневалась.
– Опишите лучший день в своей жизни. Не зацикливайтесь на орфографии и пунктуации. Главное – быстро. И пишите то, что думаете.
Очередной пример жестокости Макака – знает, как напомнить нам про мерзость и бессмысленность нашего существования. И чего он ждет? «День, когда папа подарил мне нового пони»? «Как мы на каникулах ездили на Багамы»? Лично я не люблю вспоминать прошлое. Какой смысл? Прошлое – оно в прошлом, там ничего не изменишь. И не выберешь из него один день, не скажешь: вот этот – самый лучший. Уж легче выбрать самый худший, тут несколько претендентов, хотя фиг я стану рассказывать про них Макаку. Какое его собачье дело? Я подумала: вот возьму сейчас и откажусь. Что он со мной сделает? А потом внутри у меня что-то щелкнуло, и я подумала: «Ладно, сейчас напишу, сам напросился». Я взяла ручку и начала писать.