Чистилище для грешников

Менбек Влад

– Лучшая награда – твои чувства, – прошептала она.

– А ты их ощущаешь?

– Угу! – подтвердила она и сбросила халат.

Они снова проспали до самого вечера. А Петр опять стряхивал черные брызги на пол. И еще раз видел сон с Джебе, который сегодня не был грустным, а был серьезным, с некоторой ироничной улыбкой на губах.

Поели и побежали в подвал. Там все было как обычно. Далеко за полночь пришел Виктор, чавкая раскисшими туфлями. Он снова весь перепачкался, но был трезв. Усевшись рядом с висельником, взглянул на Петра и безнадежным тоном негромко сказал:

– Их

там нет. Я простоял в лесу часов шесть. Ничего меня оттуда не гонит. Я пропал, – и уткнулся носом между колен. Висельник взглянул на часы и прошел в свою экзекуционную камеру.

Петр отвернулся от Виктора и стал слушать Александра. Мария тоже прислушалась к словам лектора.

– Поспешишь, людей насмешишь, – в своей манере нетвердым голосом буркнул священник в сторону Виктора.

Тот дернул плечами, но голову не поднял.

Этот вечер прошел тихо, никто не лез не стену, не бился о пол, не взывал к Богу. Но Марии все равно не понравилось, о чем она тихо сказала Петру:

– Атмосфера угнетающая. Мне кажется, что изо всех здесь присутствующих ты один действуешь, а остальные только ждут.

– Они тоже не сидят без дела днем, – предположил Петр.

– Ты уверен?

– По крайней мере, Александр, – он показал головой в сторону оратора: – Загружен по горло. Ему времени не хватает.

– А давно он здесь?

Петр неопределенно пожал плечами:

– Мне сказали по секрету, что уже несколько тысяч лет…

Мария прикрыла рот рукой и тихо вскрикнула от ужаса.

– Но я думаю, врут! Может быть несколько десятков лет, – стал он успокаивать Марию: – Но не тысяч.

– Не врут! – неожиданно буркнул со своего места поп, приоткрыв сонные глаза, и тут же смежил веки.

Мария подперла руками подбородок и Петр заметил, как по ее щеке катится прозрачная слеза.

– Не расстраивайся, – погладил он плечо Марии. – Видишь, Стаса нет! Я завтра сгоняю к его колодцу, посмотрю, может у него все кончилось.

Мария медленно покачала головой в знак отрицания и прошептала:

– Не верю я, что для него все кончилось. Вот вернулся милиционер…

– Ладно, – вновь погладил ее по плечу Петр: – Утро вечера мудренее, и почувствовал, что левая рука, которой гладил, отяжелела. Не вставая, он резко встряхнул ею, окропив задымившимися брызгами бетон около стола.

Александр сразу же затих, принюхиваясь. Вслед за ним в их сторону посмотрели все слушатели.

– Дьявольское, – буркнул священник: – Преисподней воняет.

А Петр неожиданно заметил вспыхнувшие на секунду зеленым огнем глаза той женщины, укутанной в черный платок, которая не позволила ему помогать убираться в подвале.

«Ведьма! – промелькнула у него мысль. – И кого только здесь нет?» – с удивлением подумал он, примащивая голову на руках, лежащих на столе. Мария уже спала.

Глава пятнадцатая

Утром, отказавшись от чая, Петр рванул к трем вокзалам, хотелось ему заглянуть в колодец с трубами отопления и увидеть там Стаса. Вернее, он надеялся, что парня там нет.

Колодец был пуст. Из него тянуло теплом и сыростью. Петр

посидел немного на кучке гравия, где недавно, или сто веков назад, беседовал со Стасом, и ему стало грустно и одновременно хорошо: все-таки выход из этого кошмара есть! Нужно только не сбавлять темп, продолжать жить так, как он живет сейчас. Петр уже давно понял, что если он нагружается каждый день до упора, то постепенно меняется, хотя сам этого замечает, лишь изменяющееся отношение к нему людей говорит об этом.

Жаль только что фиксирует это он только по тем, кто рядом. А они подобны ему. Значит их мнение о нем может быть субъективным. Однако и остальные, живущие этот день один раз, встречаясь с ним в магазине, на дороге, не сторонятся, как это было раньше, и даже разговаривают. В прошлые времена, а вернее – вчера, его старались молча обойти, уступали дорогу, а сейчас даже улыбаются в ответ. Как ни странно, и он научился шутить и не просто улыбаться, а воспроизводить спектр улыбок, в зависимости от ситуации: от тонко-ироничной, до грубо-нахальной.

Он механически ехал к своему дому на «Жигуле», встречая знакомых прохожих, узнавал машины, на дороге изученной за многочисленные поездки. Он размышлял и надеялся, что выбрал правильный путь изменения самого себя. А вот Виктор все равно ничего не понял. Вернее: он не знает, что нужно делать с собой дальше – его «прикопанные» Души исчезли. Очевидно в первый раз он просил у них прощения, а не казнил себя за содеянное. Возможно то же самое делает и сейчас, ползая на коленках в лесу.

Все-таки неприятно, но очевидно снова придется ему помогать. Петр это предчувствовал. И внутри что-то говорило, что нужно с ним делать дальше. Неведомое знание гвоздем сидело внутри, но открываться не хотело. Очевидно и здесь чужак постарался. Петр знал, что предстоящее испытание для Виктора будет ужасным. Выдержит ли он его?

Петр забежал в магазин и купил продукты, добавив к ним бутылку водки и вина. Дома не торопясь решил сварить колбасу, а не жарить, как в прошлый раз. Услышав нервный стук в дверь, открыл. Мария не вошла, а ввалилась в квартиру: вид ее был потерянный, волосы растрепаны. В одной руке она держала пустой полиэтиленовый пакет, а другой тащила по полу спортивную сумку. Увидев подругу в таком виде, Петр даже немного испугался за ее рассудок.

Она молча прошла на кухню не снимая куртки, бросила на пол и пакет, и сумку, упала на железный табурет и разревелась, не пряча лица. Петр постоял напротив нее несколько секунд и решил не мешать, принявшись жарить яичницу, он подкупил десяток яиц.

Мария рыдала минут десять. Наконец, отдышавшись, запинаясь объяснила:

– Не могу я больше терпеть!.. Вчера шла к тебе в такое же время… И сегодня… Одни и те же лица!.. С одними и теми же выражениями. Как в кошмарном сне!.. – и сложившись пополам, упала лицом в колени, разметав длинные светлые волосы. Рыдания стали тише, но ее плечи и спина судорожно дергались, словно от сильного озноба.

– Стас молодец, – произнес Петр, будто ничего не происходило. И заметив сквозь слезы любопытный взгляд Марии, пояснил: – Вырвался! Он теперь нормальный.