Чистильщик
Шрифт:
— Что тут происходит?
— Я вытащил тебя из особняка и принес сюда, но ты не просыпалась, а потом пришла полиция. Они сказали, что я тебя похитил. Хотели забрать. Я не дал им этого сделать и запер собор.
Силентия выдохнула. Похоже, удача сегодня на ее стороне. Когда ее схватили, то девушка подумала, что теперь придется пройти через ад пыток в «Черной луне» и мысленно уже готовилась к этому, но вот как оно, оказывается, повернулось. Может ей еще удастся сбежать.
Девушка дернула руками, но на них все еще серебряные наручники, правая же
Тяжелые двери собора дрогнули, но практически не сдвинулись. А затем раздался грозный окрик:
— Сесил, впусти нас! Давай по-хорошему. Отдай нам Силентию!
— Нет, не отдавай меня им! — внезапно воскликнула девушка.
Горбун нахмурился, обернулся к двери, кивнул.
— Хорошо, я не отдам тебя. Эй, слышите? Она не хочет к вам, уходите!
На миг повисла тишина, затем в дверь ударили с новой силой.
— Сесил, открывай! — раздался голос священника Торнальда.
— Не впускай их! Они убьют меня!
Сесил глянул на Силентию. Лицо у девушки бледное, в глазах отчаянье, а нижняя губка чуть подрагивает. Сомнений в том, что она верит в то, что говорит — нет.
Он принес девушку ночью, надеясь, что та вскоре придет в сознание, но Силентия продолжала находится в беспамятстве. Боясь, что Лафрат может прийти в церковь и убить ее, Сесил перешел в главный зал и забаррикадировал все входы и выходы. Так что когда утром священники попытались войти из спальных помещений в центральный зал, то у них это не получилось. А потом все закрутилось так, что Сесил попал в щекотливое положение. Прибывшая полиция назвала его похитителем и сообщником Лафрата.
Полиция не спешит врываться в собор. По крайней мере, они могли бы сделать это как минимум двумя способами: подорвать дверь или, выбив стекла, влезть в собор. Повезло, что священники оказались рядом с полицейскими. Именно они не дают подрывать двери и разбивать стекла, так как это как минимум осквернение храма, чего они допустить не могут. По крайней мере, пока остается иллюзорная надежда на то, что можно еще договориться.
— Сесил, — внезапно позвала Силентия.
— Что?
— Мне очень нужна твоя помощь!
— Говори. Я все сделаю, — прошепелявил горбун.
— Ты должен не подпускать их ко мне в течение десяти минут.
Полицейская паровозка, гудя сиренами, несется по улицам. Остальные паровозки при звуках сирены спешно перестраиваются, прижимаются к обочине.
День выдался на удивление ярким и теплым, снег на каменной дороге растаял, а с кончиков сосулек, блестящих в свете солнца, срываются капли воды.
Водитель вдавливает педаль, на приборной доске стрелки на датчиках, показывающих давление в паровых трубах и котле, дрожат у красной отметки, паровозка летит на скорости в девяносто километров в час, что на тридцать километров в час превышает допустимую в городе.
Впереди появился перекресток, водитель резко крутанул руль, раздался визг, паровозка резко развернулась на девяносто градусов боком, едва не задела отскочившего в сторону регулировщика. Водитель резко надавил на педаль, словно хотел раздавить мерзкого таракана. Колеса визгом закрутились, испуская белый дым, и паровозка рванула по дороге. Впереди появились шпили собора, перед ним стоят несколько паровозок, у входа сгрудились десять полицейских и столько же священников.
Паровозка с визгом затормозила. Бывший старший инспектор, а ныне новый начальник полиции, Зоргец выпрыгнул из нее, Астер и Ностальф вышли следом.
— Инспектор, что случилось? — раздались голоса.
— Все в стороны, там ведьма! Господа Астер и Ностальф займутся ими.
— Это «Черная луна»? Что они здесь делают? — раздался шепот одного из полицейских.
— Тебе же сказали, что там ведьма, — ответил ему товарищ. — А у них есть полномочия?
— Как ты думаешь, если я здесь? — зло ощерившись, спросил Зоргец, с опаской поглядывая на Ностальфа. — Быстро разошлись!
— Оцепите место, уберите зевак. Не хочу, чтобы смотрели за нашей работой, — холодно попросил Ностальф.
Полицейские, все еще ворча, разошлись в стороны, стали вежливо просить прохожих не задерживаться.
— Прикрывай меня, Астер, — не оборачиваясь, приказал маг.
— Как прикажете, мэтр.
В отличие от полицейских, священники сразу и безропотно расступились в стороны.
— Он заставил дверь мебелью так, что ее не открыть, — пожаловался один из них.
Ностальф только кивнул. Ладонь легла на одну из створок, несколько мгновений ничего не происходило, а затем раздался оглушительный грохот, словно там взорвали пороховую бочку. Священники в страхе отпрянули в стороны.
— Астер, вперед!
Чистильщик толкнул плечом створку, та с легким скрипом отворилась. Вскинув револьверы, Астер ворвался внутрь. Первое, что он увидел, это разметанные обломки скамеек, шкафа и стульев, которые, видимо, использовались в качестве баррикад. Чуть дальше сидит на полу Сесил и глупо трясет головой, пытаясь прийти в себя, а еще дальше застыла Силентия. Лицо танцовщицы бледное, сама она стоит посреди нарисованной восьмигранной звезды.
Чистильщик вскинул револьвер.
— Нет! — прокричал горбун, резко поднявшись с пола, раскинув руки и закрыв собой танцовщицу.
В обычной ситуации, любой чистильщик, да и Астер тоже, нажали бы на курок. Тяжелая пуля пятидесятого калибра легко бы прошла сквозь плоть звонаря, преодолела расстояние до танцовщицы и поразила бы ее.
— Осторожней! — крикнула Ника.
Девочка-призрак, таким образом, предупредила Астера, что Сесил закрыл собой Силентию и если выстрелить сейчас, то пуля ранит и его. Чистильщик должен был стрелять, ибо тот, кто помогает врагам — тоже враг. Но на миг он промедлил — все из-за крика Ники. Она просто не хотела, чтобы Астер случайно ранил, как ей казалось, невинного человека. Добрая и наивная душа, которую мог видеть только чистильщик. Ее окрик на миг заставил его поколебаться, палец застыл на курке и этого краткого мгновения хватило.