Чисто альпийское убийство, или Олигархи тоже смертны
Шрифт:
Нахимова кивнула, словно соглашаясь со словами детектива. На самом же деле происходящее ее уже не интересовало. Женщина словно впала в транс.
– Собирай манатки, сука, и чтобы сегодня же убралась отсюда. И не смей больше появляться в моем доме. Как только я вернусь, сразу же оформляю развод. Ты у меня еще поплачешь, потаскуха! – яростно закипающий Нахимов начал говорить тихо, но чем дальше он заходил, тем больше срывался на крик. – Ты у меня голая останешься! Даже не надейся, что я тебе после развода хоть копейку оставлю! Дура, старая толстая дура!
Честно говоря, выглядело это все более чем отвратительно. Очень мерзко
А еще всем было откровенно жаль убогую Иду – потому что каждый понимал, что ее муж, подлая тварь, обладающая властью, сделает все именно так, как сказал. И что некрасивая, никому не нужная женщина действительно у всех на глазах превратилась из богатой, избалованной клуши в рядовую бедную обывательницу.
Притихли все. Даже детектив. Похоже, французу стало совестно за устроенный им спектакль…
И в этой гнетущей тишине вдруг раздался абсолютно добрый и довольнючий до неприличия голос:
– Идка, не забудь детективу проставиться. А после того как козла своего бросишь, срочно худей и записывайся к косметологу. – Никифоров щерился, как пассатижи.
– Ох, Миша, чего ты радуешься? Прекрати злорадствовать. У меня ж теперь денег даже на трамвай нету… – Нахимова потихоньку начала выходить из бессмысленного анабиоза.
– Да щас. Вот дура ты и есть. Я так понимаю, все наворованное на тетку твою оформлено? Ну и в чем тогда проблема? Это петух твой после развода с пустыми карманами остался, а ты теперь обладательница миллионов денег и чего-то там еще. Дело в том, что теткино имущество неделимо при разводе – и всё, что наворовал этот твой морячок, достанется только тебе, причем совершенно законным путем. Так что выдыхай, бестолочь, и срочно вали в свою деревню к тетке подлизываться, чтобы та по обиде ближайшему детскому дому все не завещала. Тебе денег на билет до родного села подкинуть? Когда все утрясется, отдашь. И адвоката я тебе хорошего подгоню, половину совместно нажитого с этим уродом имущества ты по-любому получишь. Так что поздравляю, ты у нас с сегодняшнего дня такая же, как я, стала – свободная и богатая. Только я, в отличие от тебя, красивый. Ну, и побогаче… Вы на престарелую родственницу много добра переписали? – И Никифоров, чуть приподняв пятую точку от сиденья, протянул длиннющую ручищу Нахимовой.
Та сначала не поняла, что сказал олигарх. Она сидела, бессмысленно уставившись в пол, задумчиво кивая головой.
И вдруг до нее дошло. Нахимова подняла глаза на возвышавшегося над ней с протянутой для рукопожатия рукой, совершенно по-идиотски хлопнула ресницами и…
– Миша! Мишанечка!!! – Толстый дряблый колобок кинулся на шею длиннющему Никифорову. – Ты же прав! Это же все теперь мое! Эта тварь у меня ничего забрать не сможет! Мишаня!!!
То, как высоченный олигарх отбивался от слюнявых лобызаний съехавшей с ума на почве радости Идеи, напоминало баскетбол наоборот – круглый мячик кидался на длинного мужчину, а тот уворачивался от повизгивающего спортинвентаря.
– Идка, прекрати! Успокойся, а то я тебе денег в долг не дам! – размахивая ручищами, метался по ресторану ошалевший от столь яростного проявления женской благодарности и спонтанной нежности Никифоров. – Отстань от меня, сумасшедшая!
А Идея его не слышала – она радовалась, как ребенок, скакала и хлопала в ладоши. И очень настойчиво пыталась облобызать подателя умных мыслей.
В конце концов ей это удалось – загнанный в угол олигарх
– Настойчивая ты женщина, Идея!
Вытерпев все проявления обожания, Никифоров дождался, когда дама наконец успокоится и от него отстанет, выбрался из угла и, дрожащей рукой поправляя прическу, сел на свое место:
– Ишь ты, сколько ж в тебе темперамента-то, кто б знал! Если ты себя в постели так ведешь, то я готов понять бармена… Сколько страсти в тебе накопилось! Отстань от меня, я сказал! – Михаил уклонился от попытавшейся вновь накинуться на него Идеи. – Ёпт, кому рассказать – на меня Идея напала… Все, успокойся, я сказал! – Голос олигарха вдруг стал металлическим: – Сядь и успокойся. Всё?
– Всё. Извини.
Отрезвленная этим ледяным тоном, Идея замерла на месте, покрутила головой, выбрала нужное направление и пошоркала к своему стулу.
Она плюхнулась на мягкое сиденье, повернула голову и обратилась к законному пока еще супругу:
– Ты мне еще алименты выплачивать будешь, дорогой. Пока я официально на работу не устроюсь. Насколько я помню, этот момент в наших законах тоже прописан. Так что… – Она гадливо усмехнулась и замурлыкала себе под нос залихватскую песню про то, что «свадьба-свадьба-свадьба пела и плясала»…
Избиение младенцев – вот как это называется. Безжалостное, циничное и очень грамотное вытирание грязных ног о цвет и гордость российской элиты. Глумеж и ни тени сострадания.
– Итак, с алиби мадам Нахимовой мы с вами определились. Почти. – Дождавшись окончания вакханалии, устроенной Идеей, детектив окинул взором ошарашенных россиян и захлопнул блокнот.
– А может, не все так просто? – позволила себе не согласиться с корифеем сыска Ёлка. – Не спорю, вряд ли у Иды хватило сноровки по-быстрому сгонять туда-обратно, потискаться с любовником и успеть задушить журналистку, не оставив при этом никаких следов… Но, может, все же успела?
– Честно? Очень в этом сомневаюсь. Да мадам Нахимова от одышки загнулась бы сразу после подъема по крутой гостиничной лестнице. Нет, убийство совершил человек, обладающий несколько большим физическим здоровьем. Например, мадам… о, простите, мадемуазель Белла. Вы, насколько я осведомлен, мастер спорта? И отнюдь не по шашкам…
Обаятельно улыбаясь, детектив смотрел на непроницаемое лицо бростовской помощницы, и весь его вид говорил, что пакость француз задумал неслабую…
– Кто вам позволил рыться в моем личном деле? – Ни один же мускул на ее лице не дрогнул! Вот железная леди в полный рост!
– Закон. Кстати, по этому закону я могу не только ваши личные дела изучать, но и ограничивать вашу свободу. Да я вообще много чего могу! – Светясь нежностью, детектив радовался непонятно чему. – Итак, вы же у нас боевыми видами искусств занимаетесь? Вам, насколько я понимаю, ничего не стоит обезвредить слабую женщину и задушить ее? – И тут же, без перехода: – Белла, вы когда деньги Морише относили, никого в коридоре или около номера журналистки не встретили? Запыхавшуюся мадам Нахимову, например? Или никто не видел, как вы заходили к Ларски? Кстати, у вас в стране есть такое понятие, как «ложные показания»? Почему же вы мне упорно доказывали, что не покидали свой номер? Где вы передали Морише деньги?