Чисто конкретное убийство
Шрифт:
Ни в гостиной, ни в спальне Феликса никакие нелегальные юные красотки не прятались, пустые бутылки от порочных напитков по углам не валялись, поэтому стороны быстро пришли к взаимопониманию. Паулина, правда, почувствовала легкое разочарование, поскольку мысль о том, что отвергнутый возлюбленный из-за нее свел счеты с жизнью, начинала ей нравиться, но сумела скрыть свои чувства. Разве что пару раз сердито фыркнула.
— Но я же был на участке, — рассказывал глубоко обиженный Феликс, уже за душистым кофейком и песочными пирожными. — Ядзю я там встретил, и Яся… ну, он слегка того… с этим его склерозом… они мне и сказали, что вас снова нет, что вас Теофила пригласила в Калифорнию, на какую-то там свадьбу или что-то в этом роде. И Ядзя
— Склероз — не склероз, а вот сухостой обрезать сумел, — вырвалось у Леокадии.
— Ядзя просто обиделась, что Теофила и ее не пригласила, — объяснила надутая Паулина — Нам она ничего не сказала, мы вообще решили, что ты умер — где это видано так прятаться?! Что мне, перед тобой на колени пасть и прощение вымаливать?
Мольбы на коленях решили вопрос. Извиняться начал Феликс, который окончательно перепутал, кому и на кого тут надлежало обижаться, Паулина решила быть милостивой, а Леокадия втихаря развлекалась. Скелет в парнике канул в Лету, потому что ясно было, что Феликс там не упокоился, и голова у него на месте. Прошедшие пять лет изобиловали куда более интересными темами для разговора.
И только на следующий день беглянок нашли и схватили, когда в обществе Феликса ранним утром они совершенно добровольно прибыли на участок.
Ночью их никто не разыскивал и стражу под дверями не ставил, и правильно. Они явились сами, преподнеся полиции сюрприз в виде Феликса.
До обеда прояснилось множество вопросов.
Необычность преступной находки больше всего пришлась по душе патологоанатому, который, получив все нужные данные словно на блюдечке, просто прикипел душой к прекрасным останкам, перевезенным в прозекторскую. В убийстве не было никаких сомнений, самоубийство даже не рассматривалось: никто ведь не сумеет отсечь себе голову и улечься на вечный покой вдали от нее. Несчастный случай мог произойти. Например, на шоссе. Как-то уже было такое, что соскользнувшие с грузовика листы жести срубили голову мотоциклисту; случалось, что в поле, на косьбе, коса попадала не туда, куда надо. Но, во-первых, голову всегда удавалось найти поблизости, а, во-вторых, здесь не было ни лужайки, ни косы. Хоть бы стройплощадка, где всегда что-нибудь может рухнуть человеку на голову, так ведь нет!
Чистое, почтенное, добросовестное убийство — и привет!
Жертва лежала там, куда упала, за это патологоанатом мог поручиться собственной головой. Никто труп не перемещал, не трогал и не перетаскивал, скелет был просто вне конкуренции.
— Он так и рухнул лицом вниз, — объяснял патологоанатом каждому, кто попадался ему под руку, после чего тут же вспоминал, что лица-то как раз в данном случае и нет. — Э-э-э… то есть, ничком. В левой руке он держал грабли, они полетели в яму с ним вместе и упали параллельно телу. В правой руке, в кулаке, он тоже что-то держал, вот эту вот фиговину, потому что ничего другого там не было.
«Эту фиговину» специалисты по технике обозвали напильничком, потому что лучшее определение как-то не пришло им в голову. Нетипичная это была штука, им никогда прежде не доводилось ничего такого видеть. Предмет мог использоваться с различными целями, но наверняка для заточки маленьких и густых зубьев весьма оригинальных грабель, прильнувших в парнике к скелету.
Самому же скелету, принимая в расчет все обстоятельства, было лет пять. Разумеется, в качестве скелета, — раньше он был живым анатомическим целым, которое в потрясающе здоровом состоянии прожило сорок пять лет. Сейчас, будь владелец скелета в живых, ему было бы примерно лет пятьдесят.
Голову отрезали чем-то очень острым, ровно в том месте, которое наверняка бы выбрал опытный и сноровистый палач. Экая досада! Если учесть, что профессия палача уже довольно давно захирела окончательно, не было смысла искать профессионалов.
— Скажите, а косу вы тут никогда не держали? — уныло поинтересовался комиссар Возняк, на которого повесили это следствие, что в отличие от пана патологоанатома его никак не осчастливило. — Или, допустим, серп?
Следствие упорно топталось на участке, где техник с фотографом все еще обыскивали все движимое садовое имущество в надежде найти что-нибудь, что удастся понять и привязать к убийству. Кроме того, оставался шанс, что приедет кто-то еще из пугающе многочисленных садоводов с этой делянки. Пока что в распоряжении комиссара были Леокадия, Паулина, Феликс, Марленка, Бронька и двоюродная золовка Леокадии, немыслимо худая Цецилия. Временное отсутствие Теодорчика было вызвано визитом к зубному врачу.
К несчастью, все присутствующие пять лет назад довольно долго не появлялись на участке, однако никто не мог ничего толком объяснить.
— Я один раз была, — тихонько призналась Цецилия. — Но это было сразу, как вы уехали, в самом конце мая… или в начале июня? И Ясь тут с кем-то разговаривал насчет парничка, то есть насчет компоста… то есть, чтобы из компоста сделать оранжерейку… то есть я ничего не поняла. Я не хотела вмешиваться, посадила только ту чайную розу, которую дома вырастила, и она принялась! О, во-о-он там растет.
Все оглянулись на чайную розу, действительно роскошную.
— А еще я ужасно оцарапалась и поехала домой, — закончила свою повесть Цецилия.
— А этот Ясь что? — спросил комиссар сурово, хотя и не слишком внятно.
— Так его уже три года как на свете нет, царствие ему небесное и вечная память! — вздохнула Бронька. — Но вы бы и так ничего от него не добились, у него был страшенный склероз.
— И что, непонятно, с кем он тогда разговаривал? Про этот парник?
— Я почти ничего не видела, — прошептала Цецилия. — Я только разочек взглянула… очень красивый мужчина был, прямо как статуя. Совсем незнакомый.
— Может, Ядзя что-нибудь знает, — подсказала Бронька. — Если кто и знает, то только она. Сестра все же. Они с Ясем и жили вместе.
— И где она?
— В костеле, небось, за упокой души скелета молится…
Комиссар вежливо попросил паспортные данные Ядзи, у которой, по слухам, склероза еще не было. Перешагнув семьдесят пятую весну, она оставалась крепкой и жилистой, поэтому на участке она обязательно должна была показаться. Усердно сосредоточившись и подсчитав годы на пальцах, Бронька дала показания, что тем летом она тоже разок сюда приезжала вместе с Теодорчиком, но уже в июле, в самом начале. Они попытались навести хотя бы подобие порядка, но не справились — растительность разбушевалась, а им еще приходилось заниматься участком кузена, поэтому в основном они сидели в Наленчове. Два сада, совсем не рядышком, да еще собственный дом, куда как; раз маленькие племянницы приехали на каникулы, — для нормального человека уже слишком, и они на этот участок и впрямь махнули рукой. Разве что помидоры собрали, потому что после жары они начали созревать. А, и фрукты, и ягодки тоже…
Сагу о витаминах комиссар придушил в зародыше.
Он мрачно оглядел бесполезных свидетелей. На участке гостей — что сельдей в бочке, и аккурат в том году летом никого здесь не было, ну что за люди! У него смутно мелькнула мысль, что, будь они в то лето здесь, так: и убийства бы не произошло…
Единственную радость принес ему до сих пор молчаливый Феликс Тот признался, что да, обязанность заботиться о саде лежала на нем, но, во-первых, его отсюда грубо выставили — по крайней мере ему так: показалось, а во-вторых… ну ладно, придется признаться: он сильно болел. Как: раз тогда пришло уведомление, что у него есть шанс на операцию в Швейцарии, он этой операции ждал как: спасения. В неприятные подробности он вдаваться не собирается, но — поехал. Стоила операция дороже каменного моста, но, к счастью, все прошло удачно, благодаря чему он жив и, кроме того, — здоров.