Чисто русское преступление
Шрифт:
– А что в ней такого умопомрачительного? – поинтересовался Антон Капитонович.
– Унисекс, она для всех, – рассмеялась девица.
– Секс? – задумался Чур. – Тогда я тоже закажу.
– Так, – подвел итог Туровский, – в магазин напротив гостиницы, в среднюю школу рядом с музеем, а сначала, Антон Капитонович, все-таки к вам. Что вы у нас собираете? Надеюсь, не фантики.
– Газетные вырезки собираю, – гордо ответил Антон Капитонович.
– Что?!
– Я вам, голубчик, такие покажу, каких вы нигде не видывали. Наша районная газета порой как отмочит, так отмочит. А про областные я вообще молчу, там такое творится! Что до столичной прессы, так ее всю можно в коллекцию курьезов брать. Я не как Порфирий Андронович. Это он газеты просматривает ради колонки похоронных объявлений, злорадствует над уходящими недругами, их у него половина города. Я, мой дорогой, больше на заголовки обращаю внимание. Там такое порой отмочат! Совсем недавно вместо «В нашем городе замечательные медики!» в слове «медики» букву «м» заменили на «п». Такой скандал грянул! Местная администрация клятвенно заверяла областное руководство, что в нашей городской больнице есть только медики, а секса нет.
– Лучше бы вы собирали фантики, – вздохнул Туровский.
Они подошли к обшарпанной пятиэтажке и поднялись на второй этаж.
Все старые квартиры в хрущевках похожи одна на другую как две капли воды. Расположение комнат, недостаток места не позволяют хорошенько развернуться творческой фантазии жильцов. Им бы холодильник на шестиметровой кухне попытаться развернуть дверцей не к плите, что уж об остальном говорить. Так что обстановка однокомнатной квартиры вдовца Чура ничем примечательным не порадовала, видимо, собранные газетные вырезки ценились только им одним.
Антон Капитонович усадил сыщика за письменный стол времен шестидесятых годов, когда вся разномастная мебель покупалась по очереди и исключительно на премию, и положил перед ним толстый альбом для фотографий, только там лежали газетные статьи.
– Вот, – нежно погладил Чур рукой потрепанный альбом. – Тут все: и медики, и педики, и другие заинтересованные лица. Каждое утро хожу в библиотеку, читаю газеты, которая годится в мою коллекцию, ту и покупаю. Собираю курьезы для потомков, хочу оставить свой след в этой жизни. Сделать, так сказать, благое дело. Говорят, моим прадедом был сам писарь Чумичкин. Мать моя ничего такого не говорила, оно и понятно, времена были тяжелые, сталинские, чуть что не то скажешь, загремишь в лагеря. А вот бабка говорила, я тогда еще мальцом бегал, мало ее слушал, а нужно было. Так что это все для потомков, чтобы не бегали, а читали.
– Писарь Чумичкин ваш родственник?
Антон Капитонович гордо кивнул и отправился на кухню заваривать гостю чай с ромашкой, который по обыкновению предпочитал сам.
Туровский усмехнулся: чем ближе он подходит к разгадке, тем больше ему подкидывают идей. Но основное звено так и остается нетронутым.
Статей было много, на каждой альбомной странице по две. Одни действительно красовались заголовками с неподобающими ошибками, другие содержали интересную, на взгляд собирателя, информацию. Сидеть и перечитывать все это можно было до глубокой ночи, причем перечитывать бегло, не вдаваясь в обсуждаемую тему. Исходя из этих соображений Туровский быстро перелистал альбом и задержался лишь на его последних страницах.
– А вот это интересно, – неожиданно произнес Туровский, читая статью. – «Популярный среди детей Краснодарского края морковник...» Какие глупости! Разве может быть морковник популярным? Дети что, коровы?! «...Коварное растение...», очень хорошо, что оно коварное, а детей жалко, бедняги.
– Кого вам жалко, Андрей Александрович, – вернулся с чашками из кухни Антон Капитонович. – Уж не нашего ли мэра, прикупившего домик на Лазурном побережье? Я, голубчик, совершенно политикой не занимаюсь, но эта обличительная статья бывшего журналиста меня взволновала. Между прочим, он стал бывшим как раз после этой статьи. Я с ним знаком, с Юрием Григорьевичем. Он теперь на дачу переехал, плюнул на политику, пишет статьи про огород. Вы знаете, как легко перепутать одно растение с другим? Это как с грибами, если не знаешь тонкостей, то лучше не соваться.
– А знаете, Антон Капитонович, – улыбнулся сыщик, – собранные статьи просто бесценны! Честное слово, я нисколько не кривлю душой. Раз бесценно «Житие городища», значит, бесценны и они. Мне, во всяком случае, они помогли. Это точно. Давайте пить чай!
Как мало нужно порой для хорошего настроения. Один комплимент, одна, на первый взгляд непонятно о чем, статья и распутанное дело, в котором осталось расставить лишь знаки препинания и завершить все это одной жирной точкой.
Для полного ощущения везучести, внезапно пришедшей на смену закона подлости, студент привез заключение от друга-эксперта. Как того и ожидал Туровский, «пальчики» с ежа были тщательно стерты, но все остальное соответствовало его представлению об орудии для умышленного ограбления. Пленка оказалась заполнена одними чихами, видимо, Семен Бубенцов решил не разнообразить звуки для этой игрушки. И этим воспользовался преступник, украв у него ежа. Но зачем нужно было травить мастера редким ядом, раз он не заметил пропажи? Не заметил потому, что отравился! А так бы обязательно принялся искать игрушку, которую ему было нужно сдавать вместе с собственными идеями комиссии по приемке. Зачем преступнику понадобился еж? Ответ сыщик собирался получить в средней школе, куда отправился сразу после чаепития у Чура.
Громкоголосая школа встретила его переменой. Близился конец учебного года, вовсю бушевала возрожденная природа, бушевали и дети. С большим трудом отыскав директора школы, немолодую даму с пучком седых волос, как у Елены Ивановны Бубенцовой, Туровский обратился к ней с просьбой рассказать о двух учениках. Директриса, наслышанная о присутствии в городе столичного сыщика, с удовольствием выполнила его просьбу, заставив хорошенько покопаться в архиве своего секретаря, пугливую девицу с большими антигламурными круглыми очками и умным видом. Девица принесла классные книги и положила перед сыщиком.
Директриса, провожая его на школьном крыльце, уже предвкушала разговор с приятельницами и подчиненными педагогами о том непосильном взносе, который она внесла в распутывание дела об ограблении родного музея.
Туровский же направился в магазин, где на заказ торговали французской парфюмерией.
Если во времена Ильфа и Петрова всю контрабанду производили на Малой Арнаутской в Одессе, то сегодня все подделки текут не из Китая, как наивно предполагают некоторые граждане, а делаются в подпольных цехах скромных селений ближнего Подмосковья руками представителей этой достопочтенной нации и их ближайших соседей по континенту. Несомненно, как думал Туровский, французская вода изначально текла в Москве-реке. Но серьезная продавщица, которая представилась ему продавцом-консультантом, уверила сыщика в несостоятельности его предположений на счет подделок.
– У нас очень солидные клиенты, – заявила она и наотрез отказалась озвучивать их фамилии, обидевшись на разоткровенничавшегося не к месту Туровского. – Наш бутик предлагает только лучшие товары импортного производства.
– Хорошо, – согласился с ней сыщик, избирая другую тактику. – Тогда примите у меня заказ на парфюмерную воду «Натюре». Два флакона! Срочно.
– Минуточку подождите, – моментально преобразилась серьезная девушка-консультант, достала журнал, раскрыла его. – Будьте любезны сказать ваши координаты. – И она приготовилась записывать.