Чистое золото
Шрифт:
Когда переходили с места на место, лошадей оставляли под присмотром, а детей переносили на руках. Нельзя маленькому ребенку ходить по лесу, где трава бывает выше взрослого человека. Недолго потеряться, сгинуть.
Ион таскал Павлика за спиной в мешке, а бабушка смеялась и спрашивала:
— Однако, много малины ты, Ион, набрал! А у меня одна ягодка только, да зато хороша!
Она подмигивала Тоне, которую несла на руках, и прикладывала свою морщинистую щеку к лицу девочки.
Придя к новой стоянке, Ион раскрывал мешок и низко кланялся Павлику:
— Тарыбалыш! Приехали!
Иногда старик находил и показывал
Эти поездки навсегда запечатлелись в цепкой памяти девочки, а мальчика накрепко привязали к тайге.
Тоня была права, называя своего друга сильным и смелым. Но она выросла в таежных горах и не понимала, как отличалось детство ее и Павла от детства сверстников, живущих в городах.
Павлу было всего шесть лет, когда он поймал первого серебряного хариуса и, пыхтя, принес домой ведро, где плескалась рыба. После этой удачи его нельзя было оторвать от воды.
Мальчик поеживался от утреннего холодка и знакомого каждому рыболову нетерпения, когда над протокой рассеивался плотный туман и солнце чуть трогало розовым светом воду и прибрежные кусты. Рыба в эти часы «плавится» — играет, выскакивает из воды за мошкой, и не успевают рыбаки закинуть удочку, как она уже клюет.
А ночью, при луне, идет ловля неводом. Ион стоит на берегу и держит конец, а Павлик плывет в лодке, и невод тянется за ним Они разводят огонь у воды и жарят рыбу на палочке. К свету костра идут из глубины жирные налимы. Рыбы столько, что старик и мальчик вдвоем не могут унести добычу и зовут на помощь ребят.
Когда Павел перешел в пятый класс, Ион стал брать его с собой и на охоту. По утренней росе они пробирались к озерцу и усаживались в «скрадку» — тщательно замаскированное ветвями и травой укрытие. Здесь ждали, пока подплывут утки. Птицы прилетали сюда еще с вечера. Павлик с Ионом пускали на воду утиное чучело. Утки с лёта видели, что на озере живут их подружки, значит место безопасное, и опускались ночевать.
Выстрел утром далеко слышен. Слышит его и бабка Арина у себя в Белом Логу. Она доит корову и гадает, не внук ли стрелял. И Павлик приходит к ней мокрый, иззябший, веселый. Он отдает бабушке двух уток, а сам укладывается спать и просыпается, когда солнце стоит уже высоко, а на столе его ждут зажаренные утки.
Тоня сама не участвовала в охоте, но всегда с нетерпением ждала Павлика и жадно спрашивала его обо всем, что он видел.
Весною Ион и мальчик делали из старого патрона и деревяшки свисток и уходили в лес приманивать бурундуков. Лиловые пушистые анемоны качались среди невысокой еще травы. Светлые, собранные маленькими веерами листики смородины назойливо лезли в глаза. Бурундук откликался на свист и проворно прибегал, посвистывая сам. И всякий раз Павлика поражало простодушное любопытство рыженького зверька с черными полосками на спине. Ион уверял, что бурундука погладил медведь и от его когтей остались эти полоски… Уже поняв, что подруги здесь нет, зверек не уходил. Он влезал на дерево и сидел неподвижно, глядя на людей. Он не трогался с места и когда Ион накидывал на него волосяную петлю, прикрепленную к длинной палке. Иногда петля задевала толстую щеку бурундука, но и это не спугивало его. Рывок… Петля затягивалась, и через минуту Ион вынимал из нее неподвижную тушку.
Эту охоту Павлик скоро разлюбил. Доверчивые бурундуки чуть ли не сами лезли в петлю. Мальчик жалел их.
Ион водил его на тетеревиный ток, и Павлик любовался пляской краснобровых косачей рано поутру, когда они чуфыкают среди тяжелых, мокрых ветвей и клочьев уползающего тумана.
Старый хакас научил мальчика устраивать солонцы для горных козлов. Павлику было четырнадцать лет, когда он сам насыпал соли на голую землю и начал ждать первого дождя, который смоет следы человека и растворит соль.
После сильного ночного ливня мальчик и старик засели в скрадку, недалеко от солонца. Скрадок было две. В зависимости от направления ветра надо было переползать то в одну, то в другую. Ветер должен идти от зверя к человеку, и если ветер менялся, человек тоже менял убежище. Их донимали комары, но закурить трубку, чтобы отогнать их дымом, Ион не мог: лесные животные издали чуют табачный дым.
Рявканье козла сначала доносилось издали. Потом наступила долгая тишина. И неожиданно козел вышел из чащи. Он долго стоял неподвижно, приподняв голову, и «выслушивал». Прозрачные золотые глаза его были тверды и спокойны. Ему казалось, что опасаться нечего.
Он начал лизать соль, увлекся, перестал поднимать голову и слушать. Павлик, не дыша ждавший своей минуты, выстрелил, но в ту же секунду прозвучал и выстрел Иона. Старик уверял, что козла убил Павел, но торжество мальчика было неполным: втайне он не был уверен, что именно его пуля сразила козла. А еще через год, осенью, во время «рева» маралов [3] Павел упросил Иона попробовать в тайге маралью дудку.
— Зачем тебе? Ведь маралов бить нельзя. Запрещено, — говорил старик. — Дудка-то у меня давным-давно без дела лежит…
3
Марал — сибирский благородный олень. Из молодых рогов марала — пантов — приготовляется ценное лекарство.
— Поглядеть на них охота, Ион!..
Протяжный, «задушевный», как говорил старый охотник, рев маралов несся по утрам из глубины тайги. Мальчик жадно прислушивался к этим звукам, то жалобным, то торжествующим.
Маралы отвечали призывам дудки, но сами не показывались, и Павел уже потерял надежду увидеть их. Наконец однажды, пробираясь с Ионом по глубокому узкому распадку, он услышал над собой треск сучьев, поднял голову и увидел марала. Зверь стоял на заросшей кустарником скале. Бока его вздымались. Мощные рога были откинуты на спину.
— Эх! — восхищенно прошептал Павел.
Марал на миг задержался на скале и метнулся в чащу, а на скале зашевелилось что — то мохнатое и огромное. Едва успев сообразить, что это медведь, Павел выстрелил. Зверь вздрогнул, заревел и сделал несколько шагов к краю скалы, пробуя спуститься. Павлик выстрелил еще и еще раз. Медведь упал.
Но когда молодой охотник, не помня себя, взлетел на скалу, животное поднялось и двинулось к нему. Ион снизу, со дна распадка, прицелился и почувствовал, как дрогнула его всегда уверенная рука.