Чистый кайф. Я отчаянно пыталась сбежать из этого мира, но выбрала жизнь
Шрифт:
Айрин отозвалась:
– Давай.
Раздался стон, и любопытство – что, черт побери, происходит за моей спиной? – стало нестерпимым. Как тут было не посмотреть!
Я стала медленно поворачивать голову, пока мой взгляд не упал на двух женщин. Увиденное будет преследовать меня до конца моих дней.
Я в шоке отвернулась и уставилась на коридор за окошком, пытаясь осмыслить то, что только что видела. Жизнь превратилась в полный абсурд. Должно быть, это какой-то розыгрыш. Проверка. Я участвую в шоу со скрытой камерой; это было единственное объяснение,
Я в своей жизни много всякого повидала, но по какой-то причине это зрелище – два совершенно незнакомых друг с другом человека, которые встретились меньше пяти минут назад, и теперь одна шарила во внутренностях у другой – возглавило мой список «вещей, которые я хотела бы стереть из памяти на веки вечные».
– Есть! – возбужденно шепнула Рошель, и Айрин засмеялась.
– Проклятье, да-а! Молодец, девочка. Теперь поди сполосни поскорее.
– Простите, можно мне уже повернуться? – спросила я. Я просила разрешения повернуться; во что, черт возьми, превратилась моя жизнь?!
– Да, но если ты кому что вякнешь, я из тебя тормоза вышибу. Дошло? – пригрозила Рошель, и мне снова стало страшно.
– Дошло, – ответила я, борясь с тошнотой.
Я села на койку и попыталась понять, что происходит. Обе мои соседки сидели друг напротив друга на постели, торопливо ровняя две дорожки вещества, только что добытого из зада этой женщины. Потом по очереди занюхали это, чем бы оно ни было, и меня вдруг одолела зависть.
– Что это у вас там? – спросила я.
Рошель оглянулась на меня, с силой втягивая остатки вещества из ноздри глубоко в носовую полость.
– Это мет, – ответила она. – Хошь понюшку?
3
Я пробовала мет только раз. Одна понюшка – и я его возненавидела. Однако если ты наркоманка и кто-то предлагает тебе наркотики – любого типа, ты не отказываешься. Не успела я открыть рот, чтобы выдохнуть «еще бы!», как эта заноза-в-заднице (и если бы только заноза!) Айрин закатила истерику.
Она рыкнула:
– Слышь, наркота-то не твоя, чтобы ею разбрасываться! Я только тебе дала, потому что ты залезла туда и достала. У меня слишком мало, чтобы раздавать всем подряд, – сорян, четырехглазка!
Сказать, что я была разочарована, – значит сильно преуменьшить. Нет ничего хуже, чем когда тебя поманят «приходом», а потом обломают – особенно если у тебя третьи сутки абстяги. Меня снедала ярость. Я уже подумывала прикончить их обеих и забрать наркотик себе, но под рукой не оказалось никакого оружия, поэтому пришлось придумывать другой план. У меня возникло несколько идей, все одинаково абсурдные. К примеру, когда они лягут подремать, спуститься по веревке с потолка и вытащить дурь из кармана. Однако я – не Том Круз, а это не «Миссия невыполнима», так что этот план пришлось отвергнуть. Внезапно раздавшийся из интеркома женский голос прервал мои коварные замыслы:
– Джонсон – скатывай манатки, переходишь в «общак».
Я бросила озадаченный взгляд на соседок:
– Э-э, это сейчас по-английски было или?.. Че за фигню она сказала?
Рошель посмеялась над моим невежеством и пояснила, что эта женщина велела мне собрать свои вещи, потому что меня переводят к основному населению тюрьмы, в общий блок – синоним понятия «одно большое помещение с гребаной толпой преступниц».
Я старалась вести себя хладнокровно, типа – подумаешь, ну и что, что я вот-вот войду в берлогу хищных зверей на разных стадиях ломки, многие из которых имеют недиагностированные психические заболевания и проблемы с контролем ярости! Внутри же меня всю трясло.
Я скатала матрац и одеяло и встала у входа, дожидаясь, пока меня выпустят. Когда охранник открыл дверь, обернулась и улыбнулась своим сокамерницам.
– Приятно было познакомиться, девочки! – жизнерадостно сказала я, но они были слишком заняты, стараясь не встретиться глазами с охранником, чтобы попрощаться со мной хотя бы взглядом. Честное слово, здесь следовало бы вести курсы этикета. Пожалуй, напишу-ка я кому-нибудь об этом письмо.
Охранник повел меня по длинному коридору, предварительно сковав руки и щиколотки. Металл врезался в ахиллово сухожилие, и боль была невероятная.
– Э-э, прошу прощения, офицер… – прошептала я.
– В коридорах молчать, – проворчал он.
– Хорошо, просто…
– НИКАКИХ РАЗГОВОРОВ В КОРИДОРАХ!
– Ладно, – резко ответила я. Словно снова оказалась в начальной школе. Ходить молча, ровным строем и повиноваться приказам. Я чувствовала себя несмышленым ребенком, мать вашу! На прошлой неделе я была управляющей ресторана, а сегодня на меня орут за то, что я не вовремя заговорила.
– Итак, я сейчас сниму наручники и ножные браслеты и передам вас мисс Дэвис, – сказал охранник.
О-о, мисс Дэвис, как приятно звучит! Стоило ему снять с меня цепи, как щиколоткам сразу стало легче. Он открыл дверь в мрачную комнату, где меня прямым взглядом в лицо встретила женщина-охранница, не спускавшая руки с пистолета.
– Снимите одежду, пожалуйста, – потребовала мисс Дэвис.
– Но-но, мы только что познакомились, вроде как рановато, не надо…
Она оборвала меня прежде, чем я успела договорить неуклюжую шутку:
– Боже мой, ты миллионный человек, который мне это говорит! Снимай свою чертову одежду, руки на стену. Сейчас же!
Очевидно, мисс Дэвис шуток не понимала. Запомним.
Вначале она заставила меня принять душ с помощью душевой лейки на стене. Мне было очень некомфортно мыться на глазах у совершенно незнакомого человека, но после душа, когда она велела мне «нагнуться и расставить ноги», унижение достигло совершенно нового уровня.
– Надевай, – жестко велела она, кидая мне новый комплект формы. Потом вручила рулон туалетной бумаги и зубную щетку. – Мыло у нас кончилось, скажешь ночной охране, они принесут.