Шрифт:
Питер Акройд
Чосер
Аннотация
Питер Акройд, непревзойденный мастер биографии, не случайно заинтересовался
жизнью Джеффри Чосера, английского поэта XIV
родоначальник английской поэзии, но воплощает собой много большее, что и дает
возможность… видеть в его фигуре образ Англии, в лице же его – лицо Альбиона».
"Я не стремлюсь явить искусство, смысл – моя задача". Так сформулировал Чосер свое
кредо. Однако именно художественное совершенство созданных им шедевров, главный из
которых – знаменитые "Кентерберийские рассказы", превратило лондонский диалект, на
котором он писал, в образец для подражания и стяжало Чосеру славу создателя
английского литературного языка.
Питер Акройд
Чосер. Биография
Пролог
Существует изображение Джеффри Чосера уже в зрелых летах, выступающего перед
собранием придворных: он стоит на огороженном возвышении, украшенном ниспадающей с
перил узорчатой тканью. Это не кафедра, но рука Чосера поднята в проповедническом жесте, почему и принято считать, что он запечатлен здесь читающим свои стихи, хотя ни книги, ни
какого-либо текста в его руках разглядеть невозможно. Эта картинка, украшавшая
фронтиспис рукописной копии “Троила и Хризеиды”, была выполнена в начале XV века, но
само портретное изображение Чосера, по-видимому, скопировано с более ранних
оригиналов; на картинке у Чосера – клинообразная бородка, усы и пышная каштановая
шевелюра.
Здесь уместно заметить, что роста поэт был, по тем временам, среднего – примерно
пять футов шесть дюймов – и телосложения дородного, если не тучного, как
свидетельствовал он сам. Изображен Чосер не в платье, которое приличествовало бы
ученому поэту, а скорее в пышном одеянии придворного. Это следует выделить особо как
черту, существенную и для анализа его творчества. С четырнадцати лет и до самой смерти он
находился на королевской службе. Фигура Чосера являлась привычным и неотъемлемым
атрибутом придворной жизни, так как служил он трем королям и двум принцам. Вот почему
орнамент по краю фронтисписа представляет собой переплетение листьев и цветов, что
отражает бытовавшую тогда при дворе игру: шутливое разделение придворных на
поклоняющихся “листу”, то есть чистой, возвышенной любви, “fine amour”, и тех, кто
превыше всего ценит наслаждение, “plaisaunce”, и стремится к “цветку”. В ранних
произведениях Чосера мы находим отголоски этой игры.
Слушатели поэта также заслуживают внимательного рассмотрения. Среди них четко
выделяется облаченный в золото Ричард II. Примечательно, что представление о Чосере
было неразрывно связано с этим монархом. Ричард, правивший с 1377 по 1399 год, являлся
едва ли не самым интересным и загадочным персонажем среди всех сидевших на английском
троне. В эпоху ослабления феодальной власти он исповедовал культ ее величия и всячески
насаждал этот культ, окружая себя пышностью и великолепием. Весь антураж, сопутствующий выступлению поэта на картинке, как и его фигура, подчеркнуто театральны
и драматически выразительны, ибо чертами драматизма отмечена была и культура того
времени. Цветовое решение фронтисписа также приобретает аллегорический смысл, отражая
драматизм исторического момента: желтый, цвет ревности, в противоборстве с синим –
цветом верности, противопоставленным зеленому – цвету предательства. Четырнадцатый век
получил наименование переходного. Хотя переходность, можно сказать, свойственна и всем
прочим временам, отличие в данном случае состоит в том, что Чосера выпестовало столетие, когда перемены буквально витали в воздухе. Отрывочные и неоконченные
“Кентерберийские рассказы” уже сами по себе являются свидетельством перемен.
Прочих придворных, собравшихся в укромном уголке парка, также можно распознать с
большей или меньшей степенью точности. На картинке узнаваема королева Анна, супруга
Ричарда. В толпе его приближенных мы видим и Джона Гонта, первого и самого верного из
покровителей Чосера. Надо сказать, что от внимания исследователей в целом ускользнуло то
обстоятельство, что кружок поэта составляют главным образом женщины. В них
современники видели тогда естественную аудиторию всех выступающих – рассказчиков, стихотворцев и певцов.
В последующие века, как считалось, читательницами романов тоже являлись в
основном женщины. Возможно, это способно дать нам ключ к пониманию стилистики
ранней и наиболее галантной поэзии Чосера.
Но на картинке мы можем увидеть, что некоторые женщины выступающего вовсе не
слушают, на лицах других – за притворным вниманием читаются скука или же
замешательство. Попутно это приоткрывает нам и черту творческого воображения, характерную для художников той эпохи, пристальное внимание к мелочам и